Амарантайн открыла рот, чтобы прямо так все и высказать Эриху, но слова застряли в горле, стоило ей взглянуть на профессора.
Запыленный, и оттого кажущийся еще более мрачным историк сверлил ее немигающим взглядом. О, где же эта его привычка постоянно отводить глаза? Пронзительный вгляд светлых глаз словно пронизывал насквозь, пробираясь внутрь, казалось, Эриху не нужен был ответ — он сам до него доберется…
Она ощутила, как ее хлопают по щекам и обрызгивают водой, и повторно обнаружила себя лежащей на песке.
— Ты опять потеряла сознание, — сказала встревоженная Маэрлена.
Амарантайн поднялась на ноги, опираясь на руку соседки. Эрих опять был там, с Валентайном. Молодой человек приходил в себя, моргая глазами и пытаясь понять, где и что с ним. Комбинезон с основательно счесанным песком внешним покрытием был местами порван, и восстановлению явно не подлежал. Лицо тоже исцарапанное и в ссадинах, но… ранки затягивались прямо на глазах.
— У меня для тебя две новости, хорошая и плохая! — объявил ему историк. — Хорошая — эта сущность тоже испытывает на себе все ощущения твоего человечьего тела: плохо тебе — плохо ему, и наоборот! А плохая — это потому, что она очень плотно переплелась с магическими каналами твоего тела, и…
Он не договорил и принялся сосредоточенно ерошить свои волосы, чтобы вытрясти из них песок.
Молчание продлилось минуты две. Валентайн успел принять сидячее положение и отрешенно оглядывался по сторонам. Нисфорца и ему поднесла бутылку воды, к которой молодой человек тут же жадно припал, залпом выпивая сразу половину.
— Я просто думаю, какими словами донести это до тебя, — пояснил Эрих.
И замолчал еще минуты на три, закончив с волосами и принимаясь загибать-разгибать разные детали на своем форменном комбинезоне, в швы которых тоже забился песок.
— Насильное изгнание сущности убьет тебя. Придется расставаться полюбовно или пытаться найти с ней общий язык. И выяснить, питается ли она откуда-то магией или сама себе источник. Если первое — тебе закрыта дорога на Ллурал, пока в тебе эта посторонняя магическая сущность. Ваши магические каналы переплелись, она умрет без источника и в агонии погубит тебя самого.
Подняв голову (но не взгляд — заметила Амарантайн), он добавил, обращаясь уже к экипажу Рады:
— Надеюсь, какую-нибудь мораль из произошедшего вы извлекли.
За ужином все громко обсуждали события минувшего дня. Амарантайн одной рукой ела, а другой водила у лица дермальным регенератором.
Девушки взахлеб рассказывали о приключениях в лесу: им попался энергетик, рожденный молодым древоцветом, и они почти приманили его к себе, но тут из соседнего взрослого древоцвета вылетел энергетик побольше и уволок мелкого за руку, как строгая мамаша.
— А потом мы выходим из леса, видим вас — спокойно сидите же, и вдруг Валентайн вздымается таким песчаным вихрем с огненной красной сердцевиной! — размахивая руками, тараторила Титания. — Мы, короче, быстрее бежим к вам, я превращаюсь, но Эрих просто ныряет прямо в смерч! И песок оседает, там видно, что Валентайн стоит на коленях, выгибается, прямо ломает его, а Эрих стоит над ним, положив ладонь на его глаза… Ух! Валентайн как будто сам из песка состоял, а потом раз, и стал восстанавливать свою форму из крови и плоти! В общем, да, мораль из произошедшего я еще как извлекла!..
На Флееру давно опустилась ночь, вымотанный экипаж Рады завалился спать, а вот Амарантайн, проворочавшись час, поняла, что не может уснуть, невзирая на пережитые приключения. Зудела кожа на залеченном лице, чесаться после дермального регенератора было нельзя, намазаться чем-нибудь от зуда — тоже.
Оставив Ангелу сообщение на случай, если ее хватятся, медик Рады выбралась из корабля, не натягивая легкий скафандр, но все же набросив форменную куртку поверх комбинезона и повесив на плечо сумку со снаряжением.
Флеера по ночам тоже кипела жизнью. Фосфоресцировали распустившиеся ночные цветы и древоцветы. То там, то сям шныряли энергетики: уже ночные, такие же маленькие и светящиеся, но чем-то неуловимо отличающиеся от дневных. По недавно приобретенной исследовательской привычке Амарантайн отметила, что ночные поддерживают общение с дневными: на ночных тоже красовали юбочки из лепестков и листиков.
Темен и мертв был лишь выжженный раскаленным песком круг.
На плечах у девушки рассаживались цветочные создания, снова розовые, и еще немного белых.
Обходя Ярагонту, Амарантайн услышала голос. За кораблем в траве раскинулся Эрих, глядя в падд и что-то негромко говоря в него: по времени Ллуры сейчас был день, и к историку снова стали поступать звонки. Его волосы рассыпались по траве, окружая голову белым ореолом, и девушка поймала себя на том, что невольно любуется им.
Эрих отключил падд, заметил Амарантайн и приглашающе похлопал по траве рядом с собой.
— По-прежнему не хочешь рассказать, что ты делала с Валентайном? — поинтересовался он, когда девушка присела: на полметра дальше от того места, по которому он приглашающе хлопал. — Я… — замялась Амарантайн. — Я сама не понимаю, что случилось… — А вот Валентайн поведал мне, что ты понравилась его магической сущности. Он утверждает, что в тот момент каким-то образом понял, что сущность — не «она», а конкретный такой «он», и «он» очень обиделся, когда ты сначала активно ему нравилась, а потом вдруг решила уйти. — Я же не виновата, что такая красивая, — ответила она, привычно подпуская в голос кокетливых ноток. — Он магия, — вкрадчиво пояснил Эрих. — Каждого привлекает подобное ему. Магию привлекла магия, а именно твое целенаправленное магическое воздействие. А снаружи ты можешь быть хоть отвратительной старухой, наружность магию не смущает. — Значит, это неосознанное, — промямлила Амарантайн, пытаясь понять, что же она все-таки сделала. Какая-то гипотетическая внутренняя сила — последнее, о чем она думала в тот момент! Она хотела приободрить молодого человека и по женской привычке чуть-чуть ему понравиться! Понравиться… Минуточку! — Займись исследованием своего феномена, — посоветовал Эрих. — Чтобы применять его контролируемо, там, где надо, и случайно не применить там, где не надо. На кого действует, на кого не действует, как именно и на что действует. Сейчас ты легко отделалась («Ничего себе, легко!» — мысленно ужаснулась Амарантайн), в следующий раз в ответ на твое неосознанное магическое воздействие может взорваться кто-то пострашнее… — Как же теперь Валентайну с этим жить? — вздохнула девушка. Ей было жалко парня.
Мужчина хмыкнул, не торопясь отвечать. В свете одной из трех видимых отсюда флеерских лун его волосы и кожа, казалось, светились. Свет, падая под непривычным углом, причудливо искажал черты молодого, но хмурого лица. Увидев его в песке, затемнившим волосы и брови, прежде сливавшиеся со светлой кожей, Амарантайн на самом краю сознания задалась вопросом, почему за ним не бегает табун поклонниц. Экстравагантный характер отпугивал? Эрих был довольно неплох собой, и богат, родители постоянно ставили его в пример Амарантайн: молодой, инициативный, сам сколотил свое состояние в пятнадцать лет, (не то что дочь, не проявляющая интереса к финансовым достижениям родителей!) Родился и вырос на отшибе, на барахолке космического старья, а тут вдруг продал инженерам-кораблестроителям идею существенного улучшения какой-то штуки в двигателе. То ли клапан, то ли распределитель — Амарантайн в этом не разбиралась, мелкая какая-то ерунда. Ерунда была испытана, признана годной, тут же внедрена в только-только разрабатываемую «ангельскую» серию кораблей, и Эриху закапали проценты с продаж.
— С Валентайном все будет в порядке, — прервал молчание историк, не подозревая, как о нем сейчас думают. — Если научится контролировать свою силу, а в идеале — управлять ею.
— Ему ведь теперь закрыт путь на Ллурал, — с грустью ответила Амарантайн. — Перед ним открыт весь Магикс! — горячо возразил Эрих. — Его больше не тронет никакая другая магия, более того — примет и охотно вступит в контакт, когда эта чужая сущность пообвыкнется и успокоится. Это будет огромным преимуществом в исследованиях, если он возьмет под контроль своего «соседа». Как раньше люди и магические создания легко общались, чувствуя друг в друге единую, общую для всех магию, так Валентайн сможет и теперь!.. Уверяю тебя, от произошедшего больше пострадаем мы с Наргаем и Тесс, чем сам Валентайн… — А кто это? — Наргай Ин-Тае и Тесс Даймор, кураторы старших. Еще не знаете всех, да? — Теперь будем знать, — кивнула Амарантайн.