Нисфорца задумчиво покосилась на шкафчики. А вот их медик, когда узнал, что переезжает в каюту к Маэрлене, бросил текущие задачи и сначала перетаскал все свои вещи в медпункт.
- Тебе сейчас проще пожертвовать одежду на тряпки, – признала Нисфорца.
– Но это натуральная биоткань! Дорогая! Брендовые вещи! – Значит, у нас будут натуральные биотряпки и брендовая ветошь, – включила капитан Рады свой суровый капитанский тон и отправилась дальше, собирать тряпочную дань с Маэрлены, да и со своего шкафа тоже. Вот ответственная Туечка точно бы отдала что-нибудь, но ее одежду не возьмут из-за ядовитости хозяйки.
Ахтонская часть корабельного населения, тоже маявшаяся со скуки, обрадовалась новому занятию, и, не сговариваясь, разобрала себе области уборки согласно строению своего тела: гуманоиды пошли по верхам, легко дотягиваясь до потолка и вентиляционных решеток, а их соплеменникам на четырех лапах было удобно мыть полы. Хорошо приспособленная к уборке раса, право слово. Люди все поняли и взялись протирать панели управления, полки, шкафчики и ячейки хранения – то, что было по их росту.
Ахтоны убирались без лени и брезгливости. Нисфорца немного рисковала, заставляя инопланетных гостей заниматься таким, но то ли у них это не считалось черной работой, то ли они и сами понимали необходимость уборки. Они же технически развиты и понимают, что для сохранение работоспособности корабля нужна чистота.
Работоспособность корабля…
Нисфорца замерла, озаренная догадкой. Ахтоны в любом случае ничего им не сделают. Они будут согласны на любые требования. Им нужен работоспособный корабль под управлением живой и здоровой команды. Они здесь из-за коварной переменной червоточины, которая открыла точку выхода совсем не там, куда им надо было, и тут же исчезла. От дома их отделяют сотни тысяч световых лет, и единственный альтернативный путь до дома – другая червоточина, с двух сторон охраняемая ллуральскими базами. Когда Рада и «летатьзвездец» доберутся до цивилизации, с ахтонов спросят за каждый волосок, упавший с голов граждан Ллуральской Федерации.
Амарантайн зашла в свой медпункт. Она там и так убиралась два раза в неделю, санитарные нормы требовали, но в труднодоступные места залезать ленилась.
Вспрыгнув на стол, чтобы добраться до высоких полок, она внезапно ощутила, как медпункт перед глазами кружится, темнеет и уплывает куда-то вбок, тело становится противно-ледяным, невзирая на корабельную жару, а затем ее окутывает мягкое живое тепло.
Скакнуло давление от резкого подъема – догадалась Амарантайн. Ее аккуратно посадили на пол, сверху нависла черногривая голова с недоуменно растопыренными ушами. Девушку поймал четвероногий ахтон, но не та беременная истеричка Индумангеше, а второй. Если судить ахтонский внешний вид по людским меркам, тот был еще довольно молодым, мелким, не заматеревшим, но уже с ярко выраженной «самцовостью» в пропорциях и чертах лица. Не морды. Лица чевероногих отличались от лиц двуногих только наличией шерсти, и иначе была посажена голова на гибкой шее.
– Спасибо, – пробормотала Амарантайн, пытаясь без резких движений отползти назад.
Ахтон наклонился ниже, втягивая воздух широким приплюснутым носом, этаким звериным способом пытаясь определить, что случилось с человечьей самкой. Амарантайн испуганно зажалась, выставляя вперед себя ладонь, но не осмеливаясь оттолкнуть. Эта зверюга в три раза тяжелее нее и может одним движением челюсти отгрызть голову! Сердце колотилось как сумасшедшее. В груди разливался непонятный жар.
Ахтон на мгновение замер, недоуменно косясь на ее руку.
Затем случилось невероятное.
Он поднырнул головой под руку, ластясь как огромный кот. Амарантайн неосознанно растопырила пальцы, зарываясь в густую жесткую гриву, и, не веря своим ушам, услышала басовитое горловое урчание.
От входа раздался звук, который можно было классифицировать и как окрик, и как рык.
Ахтона тут же как ветром сдуло, только черный хвост мелькнул в дверном проеме.
На пороге, сжимая в обеих левых руках по розовой биотряпке, возвышалась Татсумадри: уши врастопырку, глаза нараспашку, хвост торчком. Ахтонна протараторила несколько очень эмоциональных предложений на своем языке, затем взяла себя в руки и перешла на ллуральский.
– Ты норьмально? – выговорила она с сильным акцентом, наклоняясь и подавая ей две основные руки.
- Нормально! – закивала Амарантайн, принимая помощь. – Голова закружилась, а он меня поймал…
- Так недопустимо вести себя молодой самец для чужой самка… – пробурчала ахтонна, усаживая ее в кресло легко, как будто та ничего не весила.
– Все нормально, правда! – замотала головой Амарантайн. Ничего ведь страшного не произошло. Неожиданное появление Татсумадри испугало ее даже больше. – Ваше тело делайся меньше, – ахтонна очертила в воздухе силуэт, обозначающий форму людского тела. – Вы имей болезнь? – Нет. Мало пищи, – вздохнула Амарантайн. – Мы едим половину от того, что нужно, иначе не хватит. – Наше тело тоже болезнь без пищи, – Татсумадри понимающе дернула хвостом.
Какое-то время они посидели молча: Амарантайн окончательно приходила в себя, ахтонна о чем-то думала.
– Твой закон прьиличья не запрещай так трогай? – спросила она.
Амарантайн заулыбалась.
– Я была… согласна. Если согласна – можно.
Татсумадри еще немного подумала.
- Ваши годы можно размножьение?
Амарантайн чуть задумалась над ответом. Половой зрелости достигли все, совершеннолетия тоже, правда, Маэрлене можно выйти замуж только через два года. Законы такие: вступать в супружескую триаду – это не шутки, решение о браке должно быть принято в том возрасте, когда решает разум, а не подростковые гормоны.
– Можно, – ответила Амарантайн, решив не загружать Татсумадри лишними сведениями. У ахтонской расы все было просто, как в природе. Организм дозрел – значит, можно. – Саграмалхель не должен так делать, – ахтонна неопределенно махнула правыми руками и присела рядышком. – Так у вас и нас не может быть. Странное произошло. Вы не наш вид. Вы как смешной мальенький цветной зверушка. Я не понимай, почему он так… Будто ты ахтон. – О, – только и смогла вымолвить Амарантайн. Значит, когда этот, как его, Саграмалхель… замурлыкал? Это что-то вроде ухаживания, а ксенофилия для ахтонов категорически неприемлема? – Он совсьем молодой самец, – продолжала бормотать Татсумадри. – Только достиг годы размножьения. Ваши молодой самец тоже смотрит на все самки, которые видит? – Да, – признала девушка, и на всякий случай уточнила: – Он меня не обидел. Сначала испугал, когда я не знала. Но потом не обидел. Я не сержусь.
Татсумадри загадочно мигнула теплочувствительными глазами и ушла…
… оставив Амарантайн с внезапно возникшей догадкой: а не ее ли это загадочная магия выкинула очередной финт, обезвредив страшного ахтона доступным ей путем – спровоцировав влечение к обладательнице магии?!
Комментарий к Глава 15. Ахтоны на борту https://vk.com/photo-165038256_456239142
====== Глава 16. Нити света ======
Маэрлена на всякий случай придержала пневматическую дверь каюты, давая Титании возможность транспортировать внутрь свою сестричку. После столкновения с неизвестной аномалией пневматика работала, но что-то заставляло ее пошаливать, а чтобы узнать, что именно – нужно было реанимировать главный бортовой компьютер и основательно все разбирать.
Следом за Титанией вбежала Амарантайн, и Маэрлена нажала кнопку закрытия двери.
Это была каюта Нисфорцы, а теперь еще Титании и Туйон, укладываемую спать на матрасе у стены. Собрать экипаж можно было и в кают-компании, но тогда поблизости будет шататься одна особа, любознательно растопыривая три пары ушей.
– Итак, – многозначительно начала Нисфорца. – У нас имел место один инцидент… В общем, сказывается экономия на провизии. Отныне сообщаем бортовому медику все изменения вашего самочувствия и внешнего вида… Хотелось бы еще вести график изменения массы тела, но у нас после этой неизвестной аномалии нам не на чем взвешиваться. – Ногти слоятся, – пригорюнилась Титания. – И потеря веса, – добавила Маэрлена. – По моим прикидкам, я потеряла шесть килограммов. Шесть своих далеко не лишних килограммов!