- Мы хоть в том направлении летим? – вздохнула Амарантайн.
- В том, – кивнула Нисфорца с крохотной толикой сомнения в голосе. Ахтонская хреномать вроде не врала, они двигались по направлению к сектору Магикса. И у ахтонов тоже было не так много еды. О, фантазерка Титания выдвигала предположение, что они на самом деле космические пираты, перенастроили свои приборы и направляют Раду на свою собственную базу. Но у Магикса была только одна ведущая к нему червоточина и никаких соседей в пределах варповой досягаемости. Если за тысячелетие где-нибудь в стороне не открылась еще одна червоточина, ахтоны действительно просто неудачливые торговцы, желающие просто добраться живыми хоть до какой-нибудь цивилизации.
Все вздохнули. Магикс, даже уже Ллуральская Федерация уже казались сном. Существовала лишь Рада, болтающийся на прицепе летатьзвездец, да пресные деструктурированные пайки на завтрак, обед и ужин. На этом месте своих размышлений они с завистью покосились на своего механика: мало того, что Туйон могла затормозить метаболизм в три-четыре раза, так еще и ллураленской еды в запасе оказалось больше, чем в среднем выходило на человека или пиррена.
Нисфорца открыла шкаф и посмотрелась в зеркало на внутренней стороне дверцы. Заострились скулы, щеки стали впалыми, и, к сожалению, в верхней части купальника поубавилось объема. Они – за вычетом Туйон, конечно, все такие были: оголодавшие, высохшие, бледные, с обломанными ногтями, посекшимися волосами и сухой кожей. Но глаза еще блестели. В них жила надежда.
- Будьте осторожны, – вздохнула капитан Рады. – Никаких лишних движений. Уборку тоже зря затеяли.
– Количества пыли и грязи были неприемлемы для нормального функционирования систем корабля, – не согласилась Туйон. – Твоя правда, – слабо улыбнулась Нисфорца. – Но теперь это для нас становится опасной физической активностью. Нас едва не разнесло взрывом, мы умудрились приспособить корабль для жизни после воздействия космической аномалии, вот-вот из-за дальней звезды покажется Магикс, и будет очень обидно, если после всего этого кто-нибудь сильно пострадает или погибнет, просто протирая шкаф от пыли…
Капитан Рады заступила на дежурство, сменив зевающую Титанию. При их скорости полета можно было чутко дремать, прислушиваясь к звуковым сигналам, специально настроенным с различной тональностью и громкостью. Титания в последнее время проваливалась в крепкий сон, не слыша звуков, поэтому будила Нисфорцу, и, извиняясь, просила подменить. Нисфорца, наоборот, стала спать мало и беспокойно, вскакивая от каждого громкого звука, так что ей уже все равно, где коротать ночь.
Тихое мерное попискивание было индикатором работы сенсоров, засекающих препятствия на пути корабля. Если сенсоры что-то засекут, то оповестят более громким сигналом. Более низкий звук с интервалом в две минуты – подача сигнала бедствия.
Рада – это пищащая сигналами бедствия козявка в огромном пустынном космосе. Она раздвигает собой завесу лучей звездного света, с трудом протискиваясь дальше. Сенсоры, улавливающие препятствия, заставляют лучики легонько вздрагивать. А вот откуда-то из носовой части вылетает сигнал бедствия – крохотный импульс информации, содержащий призыв о помощи и описание примерного направления от Магикса, в котором их стоит искать. Импульс слаб, ему мешают звездные лучи. Он, конечно, пробьется на какое-то расстояние вперед, но рано или поздно потеряет скорость и запутается, застрянет, растворится в сплетении нитей света. Ах, если бы помочь ему пробиться, развести перед ним завесу лучей!
Нисфорце видится, как она поворачивает невесть откуда взявшийся шпингалет на иллюминаторе и вылезает наружу, прямо в космос, легкомысленно забывая накинуть форменную куртку, ведь за бортом довольно холодно. Но она не успеет замерзнуть, она быстренько, только расчистит путь маленькому импульсу, и сразу назад, правда? Нисфорца дергает ближайшую к ней нить света, отводя в сторону, и другие переплетенные с ней нити тоже двигаются, образуя коридорчик – узкий для Рады, но достаточный для крохотного сигнала бедствия. Маленький импульс унесся прочь…
Нисфорца дернулась и проснулась, с усилием проводя рукой по лицу и стирая остатки сна. Решительно поднявшись с кресла, она вышла в кают-компанию и щелкнула кнопкой. Негромко зажужжало, и по кают-компании поплыл чудесный аромат свежего кофе – того из немногих напитков, что человечество вывезло с собой на Ллурал, и исключительная привилегия ночных дежурных Рады.
Крохотная чашечка, да и то заполненная наполовину, всего на глоточек, выехала к ней.
Чем больше они проводили на корабле взаперти, тем возвышеннее мечтали, тем ярче становились их сны. Может, мозг устал от однообразия. Может, они все потихоньку сходят с ума.
Хотелось еще кофе. Порцию в три раза больше. И заесть чем-нибудь, четырехкратно превышающим объем их обедов.
Остаток ночи прошел спокойно, только под утро пришлось чуть скорректировать курс, обходя астероид, подвести в бортовом журнале итоги их сорок второго дня после аварии и сдать смену заспанной Титании.
Нисфорца проснулась к общекомандному обеду, поела и успела узнать, что Амарантайн, оказывается, не ночевала в каюте и учила своего нового друга Саграмалхеля плести людские косички, и что он закреплял полученные навыки на ее волосах, когда с мостика послышался незнакомый сигнал системы, а через секунду – громкий удивленный вопль Титании.
Экипаж побросал свои пайки и рванул к ней, чтобы своими глазами увидеть на схеме не просто траекторию сигнала бедствия, а какой-то кружочек, в который эта траектория упиралась. И этот кружочек еще так пульсирует, реагируя на принимаемый сигнал.
– Я раньше не видела такого, – почесала в затылке пилот Рады. – Но этот лучик, упирающийся в кружочек, выглядит так, будто сигнал не просто улетает в пустоту, а куда-то дошел…
Нисфорца внимательнее всмотрелась в экран, выгребая из запылившихся закоулков мозга свои навигаторские знания. Такое обозначение само по себе появиться не могло: с сигналом случилось что-то новое. Передатчик откуда-то получил импульс, подтверждающий, что сигнал был принят. Чей-то ответный импульс. Пока далековато, чтобы передать им другую информацию, но вполне достачно, чтобы «отзеркалить» их же сигнал назад и дать понять передатчику, что он где-то там был получен…
Команду пришлось осадить, напоминая, что бестолковая беготня по кораблю – это опасная физическая активность при их голодном состоянии. Команда продолжила сходить с ума сидя. Титания, встрепенувшаяся со своей гипотезой про космических пиратов, была отправлена рассчитывать запасы энергии и готовить орудия на случай боя. Следующий капитанский приказ отправил бортового медика готовить максимально четкий и емкий рассказ о физическом и моральном состоянии обитателей корабля на случай, если сигнал все же поймала поисковая группа. Остальные сразу передумали высказываться, но Нисфорца все-таки дала им задание отрепетировать рассказ в двух словах, в каком состоянии находится корабль и зачем они упорно тащат мертвое ахтонское судно. Они же грамотные космолетчицы, умеющие четко докладывать обстановку, а не глупые мямлящие девицы, правда?
Команда была утихомирена на ближайшие полчаса, и капитан, чтобы не сходить с ума в одиночку, дала себе задание оповестить ахтонов. «Женская» каюта была закрыта, зато в открытой «мужской» обнаружились все мужчины и Татсумадри, расстелившие на полу большое раскрашенное полотно и перекладывающие с места на место разноцветные шарики, азартно тараторя что-то на своем языке. Играли в «ваттаивон». Людская часть экипажа как-то со скуки попросила объяснить правила, но для игры было необходимо уметь считать и вычислять в ахтонской восемнадцатиричной системе счисления.
Нисфорца зашла и остановилась в дверном проеме, не окликая их. Она не знала, как наиболее вежливо их окликнуть, но этого не требовалось: ахтоны своими огромными ушами слышали приближение и поворачивались сами. Вот и теперь игра прекратилась, и присутствующие уставились на нее. Ахтонский котик Саграмалхель был весь в косичках, завязанных белыми и розовыми бантиками. Надо предупредить тех, кто их найдет, что он не девочка… Если сигнал, конечно, засекли спасатели, а не кто-нибудь еще.