Рыжий капитан-пилот очнулся от задумчивого оцепенения и махом вырубил все звуковые оповещения.
– Эвергрин, – произнес он одно-единственное слово по общекорабельной связи.
Даймонд, пристегнутый рядом с девушками на голоплатформенном диванчике, бледный, встревоженный, но не паникующий, вскинул голову и зажмурился. Рамалла и Ханс в своих креслах повторили движение.
Нисфорца уже приготовилась к неминуемой гибели и вдруг ощутила… ощутила… нечто, чему не было названия. Упругая, плотная, незримая волна прокатилась по кораблю. Воздух словно сделался вязким, замедляя припадочную тряску звездолета.
Эвергринский аналитик резко распахнул пылающие изумрудным пламенем глаза. Над Хансом висело насыщенное желтое свечение, темно-зеленая дымка стелилась по полу от Рамаллы.
Нисфорца с тихим вскриком уставилась на свои руки, где по кровеносным сосудам, просвечивающим под нежной загорелой кожей, бежали искры золотистого света.
Слева послышался щелчок отстегиваемого ремня безопасности. Очки на Титании меняли цвет и форму, превращаясь в ярко-голубые, те самые. Фея металлокинеза плавно воспарила над кают-компанией, обволакивая пространство путами ярчайшего голубого света. Лицо ее было отрешенным: похоже, Титания не осознавала, что делает.
Эвергрин мягко, почти невесомо коснулся поверхности, зарываясь в пушистую снежную перину по самые внешние камеры, проскользил днищем десяток метров и замер.
Титания плавно коснулась ногами пола и упала навзничь.
– Посадка завершена. Можно возвращаться к своим обязанностям, – озвучил уставную фразу Ханс, отстегивая ремни безопасности, и подбежал к Титании, лежавшей без движения. – Медотсек, медика на мостик! – приказал он. – Что произошло? – спросила Маэрлена. – В снег сели, – меланхолично отозвалась Рамалла, глядя на затянутые мутью обзорные экраны. Раскалившаяся обшивка протапливала вокруг корабля снег, и внешние камеры запотели от водяного пара. – Да нет же, как именно мы сели? – воскликнула Амарантайн.
Вбежавшую в кают-компанию Юнну в сверкающем оранжевом коротком платьице встретили озадаченными взглядами, пока не разглядели за спиной крохотные прозрачные крылышки, сообразив, что это тоже какая-то трансформация. Заметив на себе взгляды, Юнна только встряхнулась, сбрасывая с себя блестящее оранжевое платье, как дымку, под которым каким-то образом проявился привычный форменный комбинезон, и занялась Титанией.
– Мы обратились к магии, – подал голос Даймонд, тяжело поднимаясь с места. – Не к каким-то своим конкретным способностям и задаткам, а просто к магии вокруг нас. Видимо, магия решила, что лучше всего подействовать через Титанию, но для нее это оказалось нелегко.
Послышалось шипение автоиньектора, и очнувшаяся Титания села, цепляясь за Юнну, недоуменно оглядываясь и плохо понимая, что она делала на полу.
– А поконкретнее? – переспросила Маэрлена Даймонда. – Что вы сделали, чтобы так случилось? – Понадеялись на чудо. Магия активируется верой. Мы не осознаем механизм произошедшего, просто искренне верим, – пожал плечами Ханс, отворачиваясь к панели управления и вызывая на экран данные о положении корабля, перелистывая изображения с камер, тщетно пытаясь найти не покрывшуюся замерзшим водяным паром. – Что происходит? Как сели? – послышался голос Амеля. – Это я у тебя спрашиваю. Машинное, состояние? – тут же отвлекся на него Ханс. – У меня в машинном плазмопровод лопнул, надо отключать варп-реактор и переваривать этот участок… – А, ерунда, – капитан вечнозеленых расслабился. – Переключим жизнеобеспечение на реактор от флаера и спокойно починимся. А насчет того, как сели мы…
Внешние микрофоны вдруг донесли снаружи какой-то скрип, стук, переходящий в хруст… треск!!!
Звездолет снова тряхнуло, и он провалился куда-то в темноту, переворачиваясь на бок. Всех бросило в сторону, на переборки. Ханс в прыжке уцепился за подлокотник пилотского кресла, подтянулся и разом врубил двигатели. Секунд через десять многострадальный корабль снова дернулся, теперь уже от гравистабилизаторов, затормозивших возле самой поверхности.
Запоздало заорала сирена и включились красные полосы на стенах.
Чудом удержавшийся в кресле Ханс снова отключил звук и устало откинулся назад.
Из угла на нетвердых ногах приковыляла Рамалла, плюхаясь в навигаторское кресло и по-новому запрашивая хоть какие-нибудь данные, проливающие свет на произошедшее.
– Машинное, – позвал капитан, оглядываясь на кучу-малу в углу. – Состояние?
Ответа не последовало.
– Амель! – вполошился Даймонд. Он тут же выкарабкался из-под Маэрлены и убежал вниз. – Я пойду готовить медотсек, – вздохнула Юнна и тоже побрела вниз.
Экипаж Рады, наконец, принял сидячее положение и уставился на оставшихся на мостике Ханса и Рамаллу. Когда они соглашались скоротать время с Эвергрином, стоило бы вспомнить о том, что этот экипаж имеет репутацию не только одного из лучших на старшем спецкурсе, но и отчаянных сорвиголов. Ну, так думали Нисфорца, Маэрлена и Туйон. Титании после серьезной магической перегрузки вообще плохо думалось. Амарантайн больше интересовало то, почему в машинное бросился именно Даймонд. Маленький экипаж, два парня, горуйские гены…?
– Команда, – объявил Ханс всему кораблю. – Магнитное поле планеты изменило траекторию нашей посадки. У нас получилось сесть без повреждений, но раскалившаяся обшивка протопила лед, и мы провалились куда-то еще. Бортовой компьютер не выявил никаких фатальных повреждений. Так что разбираемся с пострадавшими и выходим наружу смотреть, куда мы упали и как можно выбраться. – обернувшись на взволнованных девушек с Рады, он добавил: – Причин для паники нет. Всем в медотсек!
Бледную, шатающуюся Титанию тут же уложили на биокровать и провели над ней рамкой сканера. Юнна взглянула на результаты сканирования, зачем-то поводила вокруг портативным медсканером и надолго замолчала, задумавшись над данными. Амарантайн успела соскучиться, оглядеться, сообразить стянуть с полки дермальный регенератор и заняться кровоточащей ссадиной на скуле Рамаллы. Навигатор Эвергрина благодарно улыбнулась ей.
– Ну… – изрекла Юнна. – Назовем это… магическим истощением? Ты же раньше не поднимала магией космические корабли?
Титания слабо кивнула.
– Никаких повреждений и отклонений, кроме общего упадка сил. Отдохни, поешь, – пожала плечами медик Эвергрина. – День не работаешь, а там посмотрим по твоему состоянию.
Дверь медотсека отъехала в сторону, пропуская Даймонда, несущего Амеля на руках.
– Ой, наконец-то нормального и понятного больного принесли! – обрадовалась Юнна, помогая уложить пациента на соседнюю биокровать. Механик «зелененьких» выглядел хуже некуда: на виске кровоточила ссадина, разбавляя белизну волос багрянцем, взгляд был мутным и расфокусированным. Рукава до локтя были довольно сильно сожжены, но… кожа рук в этих местах даже не покраснела? Опять какая-то магия?
Юнна запустила рамку медсканера и засуетилась, обкалывая Амеля обезболивающими.
– Легкое сотрясение мозга, ссадины и ушибы, – забормотала она. – Приговариваю тебя к недельному заключению в медотсеке! – Лечить будем зеленкой, чтобы ты стал вечнозеленым! – заявил стоявший у дверей Ханс, и эвергринский экипаж дружно заржал.
По лицу больного было понятно, что он закатил бы глаза, если бы не сотрясение мозга.
Титании помогли подняться и повели в каюту. На освободившуюся биокровать тут же улегся Ханс, растолкав девчонок.
– Мне надо в машинное, смотреть, что там с плазмопроводом, – оправдался он, сам себе активируя рамку сканера. – Я успел возвести силовое поле вокруг поврежденного участка, – вяло пробормотал Амель. – Кому-то надо его чинить. В ближайшие семь дней ты к работе не годен. – Тогда после Ханса просканируйте меня, и я займусь этим.
Вечнозеленые, включая пострадавшего механика, повернулись к Туйон. Они взяли девчат для того, чтобы уточнить некоторые детали контакта с Медорой-1/2, да свозить развеяться после пережитого, но…
– Хорошо, – после секундного раздумия согласился Ханс.
Отсканировавшись и не выявив у себя ничего серьезнее ушибов, они подняли заслоны на иллюминаторах, убедились, что вокруг нет ничего опасного, и вскоре выбрались наружу в легких наземных скафандрах.