Аттикус пренебрежительно махнул рукой.
— Забудь о Рисе. Зачем ты пыталась забраться на этот утес, Эмбер? Я глазам своим не поверил, увидев тебя наверху. Ты наверняка знала, что столкнешься с трудностями. Ты испугалась, просто стоя на лестнице и вешая украшения на парковое дерево.
Я вздохнула.
— Форж предположил, что подъем на скалу поможет мне преодолеть страх высоты. Я решила, что стоит попробовать. И не думала, что так испугаюсь, все-таки страховочный трос не дал бы мне упасть.
— Я восхищен, что ты пытаешься справиться со страхом, но советую тебе больше так не делать.
— Не буду. — Я сменила тему. — Что имел в виду санитар, говоря о перегрузке всех медицинских отделений на подростковом уровне? Когда я проходила последнее ежегодное обследование, они не казались такими забитыми.
— Сейчас все будет забито, потому что мы приближаемся к Празднику, а ты знаешь, что произойдет после его окончания, — на удивление мрачно ответил Аттикус.
— Лотерея 2531.
— Именно. Через десять дней все восемнадцатилетки в нашем улье распрощаются с друзьями-подростками и отправятся в свои центры оценки. Все знают, что впереди ждет шквал тестов, определяющих всю их дальнейшую жизнь. И, естественно, нервничают из-за этого, а в некоторых случаях тревога перерастает во вспышку паники.
Я процитировала слова, написанные на стенах каждого общинного центра на подростковом уровне:
— «Пять лет на подростковом уровне завершаются волнующей лотерейной неделей. Восемнадцатилетние оцениваются, распределяются, оптимизируются и, получив импринтинг, с гордостью выходят из лотереи полезными взрослыми членами улья».
Затем наморщила нос.
— Но я могу понять тревогу восемнадцатилеток. Пятидесятый подростковый уровень расположен в середине улья. Все хотят успешно пройти лотерею и быть приписаны к верхним уровням улья, но, по правде говоря, половина из нас в итоге отправится на нижние.
— Наши шансы гораздо хуже, — возразил Аттикус. — Когда я ребенком учился в школе, учителя все время говорили, что в улье сто миллионов человек и сто жилых уровней. Звучало так, словно на каждом уровне живет по миллиону. — Он помолчал. — Но это неправда. На сотом уровне есть лишь трубы и мусоропровод, то есть в улье всего девяносто девять этажей квартир. Должно быть, на подростковый уровень запихали миллионов пять жителей, и места хватает, поскольку у каждого из нас всего одна маленькая комната. Но у всех взрослых квартиры, и каждому известно, что на более высоких уровнях жилье крупнее.
Его лицо вытянулось.
— Если обдумать это логически, то получается, что в роскоши на первом уровне живет гораздо меньше людей, чем в каморках на девяносто девятом. В нашем коридоре двадцать два жильца. По моим подсчетам, после лотереи лишь семь или восемь человек из нас поднимутся в улье, а остальные отправятся вниз.
Я нахмурилась. Все это я сама поняла в школе и молчала, поскольку преданный член улья не мог сомневаться в словах учителей. Откровенно мятежные высказывания спокойного Аттикуса обескураживали.
Друг пожал плечами.
— Но меня мысль о спуске по улью не беспокоит. Мои родители живут на восьмидесятом, так что я не питаю больших надежд в отношении того, куда меня припишет лотерея.
Я вновь растерялась. Правила равенства на подростковом уровне гласят, что вы никогда не рассказываете другим, на каком уровне живут ваши родители. Отправляясь навестить семью, вы обязательно должны быть в лифте в одиночестве, чтобы никто не увидел уровня вашего назначения. Я знала нескольких подростков, включая Риса, нарушавших это правило и самодовольно сообщавших, что их родители принадлежат к элите и обитают на верхних десяти жилых уровнях улья.
Подобные попытки выделиться всегда наталкивались на враждебную реакцию: твои родители больше не имеют значения, поскольку все подростки относятся к пятидесятому уровню и равны. Я никогда не слышала, чтобы кто-то признавался в низком уровне своих родителей, и не знала, что ответить.
— Возможно, мои родители живут всего лишь на восьмидесятом уровне и выполняют простую работу, ухаживая за растениями в районах гидропоники, но они счастливы, — продолжал Аттикус. — Они гордятся, что занимаются таким важным делом, как производство еды для улья.
Я, наконец, нашла безопасную реплику:
— Еда для улья жизненно важна.