– Я «за»! – аж подпрыгнул на своем месте Андрей, после чего на него вновь косо посмотрели.
Согласие остальных было получено, и мужчины, немного разочарованные собственной беспомощностью, стали разбредаться восвояси.
Рабочий день подходил к концу. Сотрудники института спешили закончить дела и бежали в раздевалку, где наконец-то могли расстаться с надоевшим за день белым халатом. На смену им торопились уборщики и охрана, только еще начинающие свою работу.
Каждый куда-то спешил. Двери беспрестанно хлопали, в коридоре была суета, и лишь в оранжерее, где содержались исследуемые животные и насекомые, было по-прежнему тихо, если не считать звуков, издаваемых разнообразными представителями фауны. Здесь вообще редко слышались отголоски человеческой речи, разве что в часы кормления или в моменты выбора очередной жертвы для науки. В остальные часы это был своего рода тихий уголок природы, где можно было понаблюдать за братьями нашими меньшими.
Сейчас в оранжерее, как ее ласково именовали работники института, находились два человека, оба молодые парни примерно одного возраста, темноволосые, с тонкими, интеллигентскими руками, на которые были натянуты полупрозрачные резиновые перчатки.
– Ну так ты скоро там? – заканчивая кормить подопечных, поинтересовался один у другого. – Опять последними уходим.
– Ты куда-то торопишься? – отозвался другой, неспешно продолжая совать в клетку со змеей сонных лягушек. Пробующая языком воздух гюрза, казалось, ждала своего часа, уже зная, что вскоре добыча начнет двигаться и тогда ею можно будет как следует насладиться. – У меня на вечер почти никаких планов. А у тебя?
– Друзья пригласили, но, по твоей милости, боюсь, не успею.
– Ребята, ну скоро вы там? – одновременно с хлопком двери раздался чей-то голос. Парни бросили взгляд на вход. В дверях стоял долговязый уборщик с пышной шевелюрой. На запоздавших служащих он смотрел как-то искоса. – Мне еще помыть тут надо все успеть.
– Хорошо. Мы уже сворачиваемся.
Ускорив работу, парни и впрямь быстро довели дело до конца и, рассовав остатки еды по клеткам, шумно беседуя, удалились.
Уборщик проследил за ними взглядом, дождался, когда за дверью стихнет говор, затем перенес ведро в центр зала и, оставив его там, двинулся в сторону террариума. Волоча швабру с тряпкой по полу и оставляя после себя грязные разводы, парень дошел до клетки с коброй и застыл. Взгляд его зачарованно изучал гадину, ловя каждое ее движение. Змея тоже наблюдала, плавно ворочая головой по сторонам. Затем вдруг как-то странно изогнулась, передернулась и... срыгнула на камни перед собой шматок какой-то кожи и костей.
Уборщик брезгливо поморщился и, словно вспомнив, зачем он здесь, скинул с плеча рюкзак, совершенно не привлекавший ничьего внимания, раскрыл его и достал оттуда небольшой сверток. Затем вынул еще и полиэтилен, аккуратно разложил его на полу, после чего подсунул один край под клетку с гадиной и, вооружившись все той же шваброй, стал заталкивать его под дно. Когда все было сделано, парень вернулся к свертку, развернул его. Внутри оказались какие-то белые кубики, источающие вокруг себя что-то сильно похожее на туман или пар.
Прежде чем пустить их в дело, странноватый уборщик надел на руки перчатки и лишь затем стал выкладывать кубики в один ряд, на самый краешек лежащей под клеткой на ножках полиэтиленовой пленки. Работал он аккуратно и не спеша, и лишь по неровному дыханию можно было понять, что он нервничает.
Работа была завершена минут через двадцать, возможно, даже чуть больше. За это время никто не входил в помещение и не тревожил этого странного парня. И даже змеи, кажется, не реагировали на его присутствие здесь. Наконец, щель между полкой и дном клетки была полностью заполнена, уложен последний куб. Уборщик подвернул край пленки, подпихнув его под клетку, затем снял перчатки и, сунув их назад в рюкзак, взялся за швабру. Активность, с которой он принялся работать, воодушевила бы на подобные подвиги кого угодно, и причина тут крылась вовсе не в особой любви к своему делу, а в желании поскорее согреться.
Прошло минут десять. Часть зала оказалась очищенной от грязи, а обеспокоенная кобра, ранее вроде бы вознамерившаяся вздремнуть под любимой корягой, скользила по стенам своего прозрачного домика и то и дело норовила выбраться из него через слишком маленькое отверстие в крышке. С каждой минутой беспокойство ее нарастало. Она лезла на стену, подпрыгивала, металась из угла в угол. Но все же к тому моменту, как парень завершил свою работу, кобра уже угомонилась и, свернувшись в клубок, разве что не зевала от накатившего на нее резкого желания вздремнуть.
Завершив уборку, парень снова вернулся к клетке, стер с запотевших стеклянных стенок капли воды, вытянул из-под клетки полиэтилен и, запихнув его в рюкзак, насвистывая, удалился из террариума. До ухода из здания работников оставалось буквально полчаса, но в это время покинут институт не все – наиболее преданные своему делу ученые останутся. Он знал расписание и привычки каждого, поэтому действовал не спеша и без суеты.
Он вернулся в оранжерею через час. Вновь подошел к клетке с выбранной им змеей, открыл крышку. Змея его же усилиями была погружена в анабиотический сон. С опаской он поднес руку к террариуму и почувствовал, как кисть холодеет. С трудом преодолевая животный страх, он слегка коснулся пальцами шершавой кожи гадины – змея не шелохнулась. Тогда он провел рукой вдоль ее тела – никакой реакции снова не было. Прилив уверенности помог ему вытянуть змею из клетки и переложить ее на крышку.
В считаные секунды в руках этого непонятного типа появилась самая обычная клизма с каким-то странным, очень узким наконечником. Парень осторожно зажал ее в одной руке, другой приподнял хвост кобры и, вдохнув поглубже, вставил наконечник по его прямому месту назначения. От напряжения по лбу и вискам потекли капельки пота, но сейчас было не время утирать их. Еще раз вдохнув, он с замиранием сердца надавил на клизму. Мягкая основа сжалась, и парень руками почувствовал, как ее содержимое отправилось по назначению. На удивление, кобра продолжала бездействовать.
Но и без того натерпевшись страха, он торопливо засунул ее назад в клетку и, запихав используемый инструмент в рюкзак, заторопился прочь.
Глава вторая
Ажиотаж, возникший в связи с предполагаемым выбросом радиации в атмосферу, потихоньку стихал. Еще один день пролетел незаметно, и друзья-спасатели сами не заметили, как оказались в стенах родной дежурки, и уж совсем не ожидали, что первый рабочий день пролетит так быстро и совсем немного останется до вечера. Но ведь и работы сегодня никакой не было, а потому ничто не отвлекало их от жарких бесед и споров, вовсю разгоревшихся среди членов спасательной команды.
«Недавний взрыв на Желтогорской АЭС зацепил всех. – Глаза Валентина бежали по ровным газетным строчкам, которыми он был увлечен больше, чем содержанием спора Мачколяна и Максимова. – Люди в ужасе и желают знать правду. Но власти отрицают факт взрыва, и это при том, что от работников соответствующих служб поступали звонки в школы и на предприятия с рекомендацией пить йодосодержащие препараты и носить марлевые повязки. Если выброс был, то почему это пытаются скрыть?
Группой наших журналистов было проведено независимое расследование, в ходе которого мы попытались установить правду. Оказалось, что все заявления властей – вранье! Авария была, и есть даже люди, серьезно пострадавшие. Несколько человек погибло, многие получили ожоги разных степеней тяжести. Для доказательства достоверности этой информации мы публикуем ряд фотографий, об авторах которых говорить пока рано. Вот как это выглядело на самом деле!»
Валентин перевел взгляд на черно-белые фото с неясным очертанием атомного гриба, словно скопированным со старой советской газеты, и лишь затем вновь продолжил читать.