Знал, что делаю, и все такое.
— Сами составляли документ о передаче прав на недвижимость? — спросил я.
— Что? О, да. — Он кивнул. — Ну так вот, мне понадобилась некоторая дополнительная сумма, чтобы профинансировать операцию. Надежная гарантия. Хорошие квартиры. Без недостатков.
— Но они до сих пор не проданы? — вмешался я.
— Нужно время. Зимой рынок вялый. Но все они продаются сейчас, осталось подписать контракты. Всякие формальности, закладные. На это нужно время.
— М-м, — пробормотал я. — Сколько в доме квартир и где он находится?
— Восемь квартир, маленьких, конечно. В Ньюкии, Корнуолл.
— Вы их видели? — спросил я.
— Разумеется.
— Не возражаете, если я тоже взгляну? — сказал я. — Вы дадите адреса всех людей, кто покупает квартиры, и сообщите, сколько каждый из них платит?
Денби ощетинился.
— Вы хотите сказать, что не верите мне?
— Я аудитор, — ответил я. — Я не верю. Я проверяю.
— Можете положиться на мое слово.
Я покачал головой.
— Вы прислали нам поддельную банковскую ведомость. Я ни в чем не могу положиться на ваше слово.
Повисло молчание.
— Если квартиры действительно существуют и если вы вернете деньги на этой неделе, я не стану поднимать шум, — сказал я. — Я хочу получить письменное подтверждение банка. Деньги должны поступить на счет до пятницы, а письмо лежать у меня на столе к субботе. Иначе мы не договоримся.
— Я не сумею достать деньги на этой неделе, — брюзгливо заявил Денби.
— Возьмите в долг у ростовщиков.
— Но это нелепо. Проценты, которые мне придется заплатить, начисто лишат меня прибыли.
И поделом, безжалостно подумал я и сказал вслух:
— Если деньги клиентов не вернутся в банк к пятнице, придется сообщить в Коллегию адвокатов.
— Ро! — запротестовал Тревор.
— В какие бы одежды вы ни рядили истину, приукрашивая словами типа «неудачный» или «выгодный», факт остается фактом: каждый из нас троих знает, что поступок Денби — уголовное преступление. Как партнер фирмы я не желаю иметь с этим ничего общего. Если деньги не будут возвращены до пятницы, я напишу письмо и объясню, что в свете вновь открывшихся обстоятельств мы хотим аннулировать недавно выданный акт.
— Но Денби лишат права практиковать! — воскликнул Тревор.
Создавалось впечатление, будто оба считали, что суровая правда жизни — нечто, с чем могут столкнуться другие люди, но только не они сами.
— Не по-дружески, — сердито сказал Денби. — Излишне вызывающе, вот как вы ведете себя, Ро. Слишком праведно. Негибко.
— Какой есть, такой есть, — сказал я.
— Полагаю, нет смысла предлагать... э-э... взять вас в долю?
Тревор испуганно дернулся, пытаясь остановить его.
— Денби, Денби, — огорченно вздохнул он. — Его нельзя подкупить.
Ради Бога, не теряй голову. Если ты по-настоящему хочешь настроить Ро против себя, предложи ему взятку.
Денби угрюмо посмотрел на меня и стремительно вскочил на ноги.
— Хорошо, — горько сказал он. — Я достану деньги к пятнице. И никогда больше не ждите от меня одолжений.
Широкими шагами он в ярости покинул кабинет, оставив после себя турбулентные завихрения воздуха и более длинный след разрушенной дружбы. Бурная струя в кильватере, подумал я, переворачивающая все, что в нее попадает.
— Вы довольны, Ро? — мягко и печально спросил Тревор. Я сидел молча и размышлял.
Я мог бы уйти. Мог бы притвориться, что не знаю то, что знаю. Мог бы довольствоваться молчанием, дружбой и миром. Сдержаться и не причинять никому боли, избавить от позора, тоски и отчаяния.
Мой друг или закон? Что важнее для меня? Закон или мое собственное желание... О Боже Всемогущий.
Я сделал глотательное движение, но во рту у меня пересохло.
— Тревор, — начал я, — вы знакомы с Артуром Робинсоном?
Нет, не весело, совсем не весело смотреть, как человек терпит сокрушительное поражение. Кровь медленно отлила от лица Тревора, превратив его глаза в два огромных расплывчатых пятна.
— Я налью вам бренди, — сказал я.
— Ро...
— Подождите.
Я достал из бара бокал для вина и щедро наполнил его бренди, лишь слегка разбавив содовой.
— Выпейте, — с сочувствием посоветовал я. — Боюсь, я нанес вам удар.
— Как... — Его губы неожиданно задрожали, и он торопливо поднес ко рту бокал, чтобы скрыть это. Он пил маленькими глотками, потом отодвинул стакан на несколько дюймов: самое действенное лекарство от всех недугов.
— Как много вы знаете? — спросил он.
— Почему меня похитили. Кто это сделал. Кто владеет яхтой. Кто ею управлял. Где она теперь. Сколько она стоила. И откуда идут деньги.
— Боже мой... Боже мой... — У него тряслись руки.
— Я хочу поговорить с ним, — сказал я. — С Артуром Робинсоном.
Слабый проблеск чувства, похожего на надежду, затеплился в его глазах.
— Вы знаете... его настоящее имя?
Я назвал его. Искра надежды потухла, обратившись в холодный серый пепел. Его зубы стучали о край бокала.
— Я хочу, чтобы вы позвонили ему, — продолжал я. — Скажите ему, что я все знаю. Скажите, что я хочу поговорить. Скажите, если ему придет в голову предпринять что-то помимо того, о чем я прошу, я пойду из этой конторы прямиком в полицию. Я хочу поговорить с ним сегодня вечером.
— Но, Ро, зная вас... — В его голосе слышалось отчаяние. — Вы в любом случае сообщите в полицию.
— Завтра утром, — уточнил я.
Тревор долго, очень долго смотрел на меня. Потом с тяжким вздохом, вернее, полустоном он протянул руку к телефону. Мы отправились к Тревору домой. Он полагал, что там разговаривать будет удобнее, чем в конторе.