Тревор уткнулся в бокал с бренди, и я вдруг почувствовал жажду.
— Если у вас есть минеральная вода или тоник, Тревор, я выпил бы глоток, — сказал я.
— Ничего не давай ему, — потребовал Финч, его голос по-прежнему клокотал от плохо сдерживаемой ярости.
Тревор суетливо задвигал руками, но спустя мгновение, виновато поглядывая на плотно сжатый рот Финча, достал бокал для вина и вылил туда бутылочку тоника.
— Ро... — сказал он, передавая мне бокал. — Мой дорогой мальчик...
— Мое дорогое дерьмо, — сказал Финч. Я с благодарностью выпил шипучий горьковатый тоник.
— Я испортил дело, вернувшись домой на несколько дней раньше, сказал я. — Думаю, вы пришли в отчаяние. По крайней мере, расстроились настолько, что послали отряд похитителей в мой коттедж, чтобы схватить меня снова. И когда им это не удалось, вы подослали еще кое-кого. — Я допил остатки и почувствовал во рту вкус желчи. — На следующий день вы подослали свою дочь Джосси.
— Она ничего не знает, Ро, — вмешался Тревор.
— Заткнись, оборвал его Финч. — Она здорово поводила его за нос.
— Возможно, — согласился я. — Предполагалось, что это продлится день или два. В воскресенье Тревор должен был приехать. Но я сообщил вам, пока вы старательно занимали меня, показывая всю конюшню, что у Тревора во Франции сломалась машина и он не вернется раньше среды или четверга. Я снова заверил рас, что нет причин беспокоиться, я уже обратился с просьбой об отсрочке и начну аудиторскую проверку самостоятельно. Все вернулось на круги своя, и перспектива была такой же устрашающей, как и раньше.
Финч свирепо посмотрел на меня, ничего не отрицая.
— Вы предложили провести мне день на скачках с Джосси, — сказал я.
— И скачку в состязаниях для молодняка. Я глупо веду себя, когда меня приглашают жокеем. Совершенно не умею отказываться. Вы наверняка знали, что Блокнот не способен прыгать правильно. Очевидно, вы надеялись, улетая на Большой Национальный фестиваль, что я упаду и сломаю ногу.
— Шею, — поправил Финч мстительно, и он совсем не шутил. Тревор быстро посмотрел ему в лицо и отвел взгляд, как будто смущенный бурным проявлением таких эмоций.
— Ваши люди, конечно, держались поблизости на случай, если я переживу скачку без тяжких повреждений, и я действительно уцелел, — продолжал я.
— Они следовали за нами до паба, где я обедал с Джосси, а потом до мотеля, где я собирался переночевать. Вторая попытка похищения оказалась более удачной, ибо на сей раз я не смог выбраться. Когда же Тревор благополучно вернулся, вы позвонили в Скотленд-Ярд, и полиция освободила меня. С одной точки зрения, ваши усилия достигли желаемого результата, так как в то время я, по сути, не видел ни одной страницы, ни одной проводки в эксвудских книгах.
Я поразмыслил немного и внес поправку в сделанное заявление.
— Я не видел ничего, кроме кассовой книги по мелким расходам, которую вы сами мне дали. И это, полагаю, были ваши личные точные данные, а не переписанные и подтасованные, готовые к аудиторской проверке. Она осталась в машине вместе со всеми моими прочими вещами, и я принес ее в офис, когда пришел на работу в прошлую пятницу. И она все еще находилась там в субботу.
Именно в субботу утром я достал бухгалтерские отчеты Эксвудских конюшен, внимательно изучил их и сделал фотокопии.
— Но почему, Ро? — потерянно спросил Тревор. — Что навело вас на мысль... Почему вы заподозрили Уильяма?
— Настойчивость, — ответил я. — Безоглядная спешка и временные факторы. Понимаете, когда я находился на яхте, то был уверен, что меня похитили из мести. Любой аудитор, разоблачивший мошенников, подумал бы то же самое, оказавшись в подобном положении. Особенно если ему открыто угрожали, как это делал Коннат Павис, до него — Онслоу и Глитберг, а после — другие. Однако когда я сбежал и приехал домой, то сразу, почти без всякого перерыва, снова подвергся опасности. На меня открыли охоту. И поймали. Поэтому во второй раз, на прошлой неделе, сидя в фургоне, я впервые подумал, что... вероятно, это не месть, а попытка предотвратить. Дальше наступил черед логических выводов и исключений, в целом довольно скучных вещей. Но у меня было много времени... — Я невольно поперхнулся, вспоминая. — У меня было много времени, чтобы перебрать все возможности и решить задачу. Поэтому я пришел в контору в субботу утром, когда никто мне не мешал, и проверил догадку.
Финч повернулся к Тревору, остро нуждаясь в мальчике для битья.
— Какого черта ты хранил книги там, где он мог до них добраться? Почему ты не запер в проклятом сейфе?
— У меня есть ключ от сейфа, — сухо вставил я.
— Господи! — Он вскинул руки с яростным, бессильным отчаянием. Почему ты не взял их домой?
— Я никогда не беру документы домой, — ответил Тревор. — И ты говорил мне, что Ро участвует в скачках в субботу и уезжает с Джосси в воскресенье, следовательно, нам не о чем волноваться. В любом случае, никому из нас в голову не приходило, что он знает... или догадывается.
Финч повернул ко мне искаженное лицо.
— Какова твоя цена? — спросил он. — Сколько?
Я не ответил. Тревор сказал с укором:
— Уильям...
— Наверняка он что-то хочет, — заявил Финч. — Почему он рассказывает нам все это вместо того, чтобы прямиком идти в полицию? Потому, что он хочет заключить сделку, вот почему.
— Это не деньги, — сказал я.
Финч по-прежнему выглядел так, словно в недрах его тела бушевала гроза, но он не стал развивать тему дальше. Он понял — и всегда понимал, что дело не в деньгах.