Сначала нужно решить московские проблемы. Куцый задумался: как лучше сделать, чтобы, как говорится, и волки сыты и овцы целы. Причем овцой он себя не считал.
Куцый вдруг заметил, что горит камин. Взяв мобильный телефон, он вышел в коридор, на ходу бросив охраннику, чтобы потушили огонь, а то нечем дышать. Пройдя в небольшую комнатку, которая должна была изображать его кабинет, но по сути дела служила местом уединения, ибо кроме мягкого кресла, стеклянного журнального столика, на котором стояла бутылка коньяка и стакан, дивана больше здесь ничего не было, он закрыл дверь на замок и сел в кресло. Немного подумав, просчитывая разговор, Куцый набрал номер телефона.
– Слушаю, – раздался вежливый голос.
– Это Иван Игоревич говорит, – «полковник» решил держать марку перед московскими чистоплюями.
– Слушаю вас, – все так же вежливо ответили из трубки.
«Вот гад, как будто ничего не случилось», – злобно подумал Куцый, но тут же взял себя в руки.
– Я хочу поговорить на интересующую нас обоих тему.
– Очень рад, Иван Игоревич. Надеюсь, вы сделали правильные выводы из последних событий.
– Сделал. Деньги будут. Прошу дать мне время для реализации товара. Потом я заплачу.
– Рад слышать. Услуга за услугу. Сегодня проверьте ваши банковские счета. Мы вернем вам ваши капиталы, – в последних словах Куцый почувствовал еле уловимую иронию.
– Но запомните: товар должен быть реализован в ближайшее время, отсрочек не должно быть. Шутить не советую. Этим интересуются очень большие люди. Если их разозлить, то ваши недавние проблемы покажутся просто детской шалостью. Надеюсь, понятно.
– Яснее некуда, – вздохнул Куцый.
– До свидания, Иван Игоревич.
В трубке раздались гудки. «Итак, он меня опять мордой об стол. Ничего, когда-нибудь сочтемся», – успокаивал себя Куцый. Он действительно чувствовал облегчение. Да, пришлось идти на попятную, отказаться от борьбы, хоть и тешившей самолюбие, но абсолютно бесцельной и бесперспективной. Нужен был мир, любой ценой, и такой мир, пусть и временный, был достигнут. Камень, придавивший его к земле, наконец-то был сброшен. Можно было встать и расправить плечи. Хотя проблемы, конечно, не были решены полностью, а только отведены на некоторое время в сторону. Но, по крайней мере, дана передышка, и он ею воспользуется на все сто процентов.
Человек, с которым говорил Куцый, и был Клерк. Полковник не знал, кто он, чем занимается, но догадывался, что в Москве это не последний человек. В свое время Клерк сам вышел на него, причем общение происходило по телефону. Свел с доблестными защитниками родины, которые приторговывали оружием. Клерк обрисовал всю схему транзита товара, но только той половины, которая касалась интересов Куцего. Конечной цели простой краснодарский парень Ваня не должен знать, да он и не интересовался, предпочитая жить по принципу: «Меньше знаешь, крепче спишь». Однако за Клерком стоял еще кто-то. Кто – об этом Куцый даже не хотел думать, ибо на душе становилось сразу как-то неуютно.
Нервное возбуждение переросло в желание, сначала еле ощутимое, но потом все более возрастающее, поглощающее разум, волю, чувства. Внутри бушевал вулкан страстей, который стремился наружу, сметая все преграды на своем пути. Кажется, жизнь начиналась заново.
Куцый бросил трубку телефона и быстрым шагом направился в апартаменты жены. С недавних пор они жили раздельно. Распахнув дверь спальни своей половины, он остановился как вкопанный. Наташа полулежала на диване, бесцельно переключая кнопки телеканалов на пульте. Днем как всегда смотреть было нечего, и она попросту бесцельно убивала время. Легкий полупрозрачный халатик не спасал от адской жары. Каштановые волосы разметались по красивым женственным плечам. Ровное дыхание вздымало ее грудь, еще не тронутую возрастом. Каждый изгиб молодого соблазнительного тела манил и притягивал к себе. «Боже, как она прекрасна!» – вихрем пронеслось в голове Куцего. Наташа женским чутьем угадала настроения своего мужа. Молча, выключив телевизор, легким движением головы она взметнула свои пышные кудри и, порхнув с дивана, оказалась в крепких объятиях Куцего, который за многие дни вновь, почувствовал себя полноценным мужчиной и снова испытал уже забытое божественное счастье обладания самым прекрасным существом на свете.
* *
Филатову снова приснился этот сон. Одно время тени прошлого перестали посещать его по ночам, а вот теперь снова.
«Вертушка» неслась над горами, отбрасывая тень на лесные массивы, раскинувшиеся внизу. Борт был загружен полностью. Двадцать шесть живых душ восемнадцати-двадцати лет отроду. Круглые мальчишеские физиономии: веснушчатые, лопоухие, с задорными искорками в глазах. А грозный вид десантного снаряжения только подчеркивал страшную разницу между возрастом ребят и тем делом, которым они занимались.
Разведка должна была десантироваться в заданном квадрате и навести вторую и третью роты на караван, движущийся обходными тропами из Грузии.
Тепловые ракеты, периодически отстреливаемые, были слабым утешением, но все же служили защитой против инфракрасной головки наведения ракеты «земля–воздух».
Наверное, штурман первый заметил вспышку внизу, слева по борту, и след ракеты, устремившейся к их вертолету. «Вертушка» успела сделать противозенитный маневр и уклонилась от встречи, но вот второго пуска, последовавшего сразу за первым, никто не заметил. Смерть пришла к ним в виде ракеты, пущенной из ПЗРК, разорвавшей дюралевую обшивку борта, разметавшей по кускам человеческую плоть.
Филатов рывком сел на кровати. Мерзкая холодная испарина покрыла лоб. В окно ярко било солнце, птицы беззаботно щебетали, яблоневый сад источал тончайший аромат, круживший голову. За окном был мир. А тогда из-за гибели разведки операция провалилась, остаткам его роты с боями пришлось прорываться к своим. Живые выносили на своих плечах мертвых, чтобы потом обезумевшие от горя матери знали, где похоронены их сыновья, которых сухая штабная статистика учета потерь назовет страшным для всех термином «груз-200».
Звонок телефона вернул его к реальности.
– Доброе утро, Юрий Алексеевич. Вам привет от Евгения Петровича, – раздалось в трубке.
«Началось», – пронеслось в голове у Филатова.
– Здравствуйте, – поздоровался он.
– Меня зовут Лапин Анатолий Дмитриевич.
– Очень приятно.
– Мне тоже, – необходимый обмен любезностями был закончен, нужно было переходить к делу. – Юрий Алексеевич, нам необходимо встретиться и обсудить интересующие нас обоих вопросы.
– Я, как пионер, всегда готов, – хмыкнул Филатов.
– Вот и отлично. Запомните адрес: Южная, три. Когда будете идти, убедитесь, что за вами нет «хвоста». Скажем в два часа. Вас устроит?
– Вполне.
– Очень хорошо. В таком случае до встречи, Юрий Алексеевич.
– До встречи.
Филатов понял, что операция завертелась. Интересно, что они смогут ему предложить, как использовать. Нельзя идти на поводу, нужно подвести этого Лапина к идее внедрения в окружение Куцего.
Собираясь на встречу, Филатов мысленно выстраивал линию поведения. Южная улица находилась на окраине города. Частные домики сменялись небольшими двух-трехэтажными постройками времен царя Гороха. Дом под номером три находился за каменным забором примерно в рост человека с металлическими воротами и встроенной в них входной дверью. Внешне все выглядело привлекательно. Интересно, что внутри. Пройдя мимо, Филатов еще минут десять поколесил по соседним улицам и переулка, проверяя, нет ли за ним слежки.
Снова подойдя к воротам, Юрий осторожно попробовал открыть дверь, ибо никакого звонка или другого средства оповещения хозяев о приходе гостей он не обнаружил. Дверь оказалась не заперта. Дом явно ждал гостей. Внутренний дворик был небольшой. Никаких хозяйственных построек, никакого огородика, как обычно принято у русских людей. Асфальтированная дорожка вела к дому, вокруг которого был разбит аккуратный палисадник со всевозможными цветами. Вся остальная территория засеяна газонной травой. Дом тоже был небольшой, одноэтажный, обложенный белым кирпичом, с застекленной верандой. Явно еще советская постройка, правда, в окнах уже были вставлены стеклопакеты. Над крыльцом была установлена камера видеонаблюдения. Очевидно, что такие же камеры установлены по всему периметру дома.