— И все-таки сегодня чудесный день, — сказала Валери вслух, гладя пальцами бархатную бумагу.
Вдоволь налюбовавшись приглашением, она вложила его обратно в конверт, сунула тот в карман и вышла из гостиной. Дойдя до каморки дворецкого, Валери громко постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, вошла.
— Ты уволен! — сказала она, едва взглянув на сухопарого мужчину с очень некрасивым лицом. — Можешь не спрашивать за что. Ты и сам знаешь причину.
— Но, мэм, мисс Штерн сказала…
— Меня не интересует, почему ты впустил эту женщину в дом, — перебила его Валери. — Получишь расчет сегодня же. Я скажу экономке, чтобы она занялась этим вопросом.
Валери вышла, захлопнула за собой дверь и удовлетворенно потерла руки. Жизнь научила ее, что долги нужно отдавать, а провинившихся — наказывать. Ну а жалость делает человека слабым.
— Поверить не могу, что ты идешь к Клариссе Белл без меня! — отреагировала Шарлотта на рассказ подруги. — Я с детства мечтала попасть к ней на прием.
Валери прыснула.
— Кларисса — наша ровесница!
— Да, но вечеринки она устраивает с пяти лет! Хорошо помню, как мама охотилась за приглашениями на детские праздники, которые проходили в доме Клариссы. Мне так и не удалось побывать ни на одном из них.
— Я бы взяла тебя с собой, но приглашение на одну персону.
— Ты уже вписала туда свое имя?
— Еще нет. Я не решаюсь.
— В таком случае я у тебя его выкраду, — совершенно серьезно сказала Шарлотта. — Душу продам за этот кусок картона.
— Я положила его в сейф, извини.
— Ну зачем тебе вечеринка у Клариссы? Ты и так счастливейшая из женщин. А вот мне просто необходимо попасть в общество суперснобов. Представляешь, сколько там моих потенциальных клиентов?
— Прости, Шарлотта, я тебя очень люблю, но приглашение не отдам ни за какие коврижки.
— Я куплю его у тебя за триста тысяч.
— На моем банковском счете — четыре миллиона, — скучающим тоном произнесла Валери, рассматривая ногти на руке. — Зачем мне твои жалкие триста тысяч?
— Ты плохая подруга, — вздохнула Шарлотта, откидываясь на спинку кресла.
— Смирись. Кстати, мне будет нужна твоя помощь.
— Наглости твоей нет предела.
— Походишь со мной по магазинам? — пропустив мимо ушей последнюю фразу подруги, спросила Валери. — Мне необходимо новое платье.
— Что бы ты ни надела, наряд Клариссы все равно будет лучше и дороже.
— Я не гонюсь за вычурностью и дороговизной. Платье должно мне идти — это все, что от него требуется.
— Я помогу тебе выбрать наряд, так и быть, — согласилась Шарлотта. — Только обещай мне, что расскажешь в подробностях о вечеринке. Кто во что был одет, кто что говорил, какого цвета были тени на веках Клариссы…
— Если нужно, я даже загляну ей под юбку.
— Тебя неправильно поймут, и ты опозоришься.
— Зато прославлюсь на весь свет.
— Скорее ославишься. Когда идем тратить деньги?
— Прямо сейчас. — Валери потерла виски. — Пятый день сижу дома, у меня уже голова болит от однообразия и скуки. Сегодня утром мне пришлось беседовать с тремя претендентами на должность дворецкого. Все они гораздо хуже предыдущего. Я уже начинаю жалеть, что его уволила.
— Так возьми его обратно. Уверена, он еще не скоро найдет себе новую работу.
— Вот еще! Я никогда не иду на попятный. Он серьезно провинился. Дай я слабину — слуги сядут мне на шею.
— Верно. Как-то я застукала горничную в объятиях садовника и не отругала ее. И она до такой степени осмелела, что однажды затащила своего любовника в винный погреб. Вместо того чтобы заняться сексом, они распили бутылку мерло урожая тысяча девятьсот семьдесят шестого года, которую я собиралась откупорить по случаю получения самого крупного гонорара за всю мою практику. Когда я обнаружила пустую бутылку, которую они даже не соизволили убрать из погреба, я впала в ярость. Горничная очень быстро призналась, что это именно она совершила преступление. Я, разумеется, уволила и ее, и садовника. И с тех пор очень строго отношусь к своим слугам. Они у меня по струнке ходят.
— Наверное, они нас ненавидят всей душой, — задумчиво произнесла Валери.
— Разумеется, ненавидят! И страшно завидуют. Что поделать: всегда будет существовать разделение по социальным классам. Что говорить о каких-то там слугах, когда даже в высшем обществе нет однородности. К примеру, мы никогда не будем ровней Клариссе.
— Пойду переоденусь. — Валери встала с кресла и потянулась. — Мне понадобится минут двадцать, не больше. Выпей пока кофе и подумай, куда мы могли бы поехать за платьем.