В дверь постучали. Я в это время стоял у маленького окошка, затянутого бычьим пузырем и пытался рассмотреть хоть что-то за пеленою дождя. Здесь уже больше ощущалось, что я нахожусь именно в средневековой Европе, потому что в Италии с его палаццо, огромными окнами и солнцем, эти ощущения не проявлялись в полной мере. Может быть, именно поэтому я остановил свой выбор именно на этом полуострове, хотя, положа руку на сердце, я остался бы на Руси, если бы обстоятельства сложились по-другому. Стук повторился, и Милославский, встав со стула, на котором сидел за столом, открыл дверь, за которой стоял высокий широкоплечий мужчина, прилично одетый перепоясанный ремнем, на котором был приторочен меч. Васька сделал шаг в сторону, и мужчина вошел в комнату. Я пристально смотрел на его меч и мучительно вспоминал, имеет ли он право его носить?
— Ваше величество, — как многие до него, Пфайпфер сразу же определил во мне главного. Я плохо знал немецкий, тем более диалекты, поэтому сразу же расставил акценты.
— На латыни, господин Пфайпфер, если это возможно.
— Это возможно, — он кивнул, выпрямляясь после глубокого поклона. — Вы хотели меня видеть, ваше величество?
— Да, господин Пфайпфер, я хотел вас видеть. Мне все уши прожужжали по дороге сюда, рассказывая, что пехота кантона Люцерн едва ли не лучшая пехота в мире. Я хочу убедиться, что слухи не преувеличивают достоинство ваших людей.
— А могу я узнать, с какой целью это интересует ваше величество? — у него был цепкий взгляд, которым он пристально рассматривал меня, отмечая каждую, необходимую ему деталь.
— Мне нужна армия, зачем же еще? — я взглянул удивленно, словно недоумевая от тупости его вопроса.
— Простите, вы сказали «армия», ваше величество? — пришла пора Пфайпферу хлопать глазами.
— Наверное, я неправильно выразился, — я продолжал смотреть на него, не мигая. — Две тысячи солдат будет достаточно. Я точно знаю, что мой царственный собрат, король Франции, платит двадцать тысяч франков в год, для армии в эти же самые две тысячи солдат. Мне они понадобятся сроком на три года, и я заплачу за эти три года сразу. Также я хочу, чтобы вы включили в контракт пункт, о самообеспечении. Обозы для солдат — не мое дело. Я буду платить за них отдельно, но от сборов прошу меня уволить. Так же, в контракт должен будет внесен пункт о беспрекословном подчинении моим приказам.
— Я хотел бы уточнить, что означает этот пункт, ваше величество, — быстро спросил Пфайпфер, видимо уже прикидывая, где он возьмет две тысячи солдат.
— Это значит, что, если я прикажу прыгать, у них будет право лишь уточнить на какую высоту, — я усмехнулся, вворачивая эту знаменитую в моем мире фразу.
— Вы должны знать, ваше величество, что в контракте есть пункт, предусматривающий, что армия может отказаться выходить на поле боя, если им будет противостоять войско, нанятое в швейцарских кантонах.
— Это разумное требование, — я кивнул. — В свою очередь, хочу напомнить, что, выплатив пенсион за каждого погибшего солдата, я надеюсь получать на его место полноценную замену, согласно контракта.
— Вы знаете, что каждому солдату будете платить по четыре гульдена в месяц, ваше величество?
— Да, я знаю это, — я кивнул. — Вас устраивают подобные условия?
— Вполне, ваше величество. Как скоро вам нужны солдаты?
— Немедленно, — он нахмурился, почесал висок и кивнул.
— Полагаю, вы захотите посмотреть ваших будущих солдат, провести смотр и познакомиться с командирами, ваше величество?
— Разумеется. Как скоро мы сможем подписать договор? — как и в то время, когда я мчался в Италию, не разбирая дороги из Твери, у меня появилось чувство, что необходимо вернуться. Но я не мог бросить то, зачем, собственно, и явился в Люцерн на полпути.
— Завтра, я думаю, смогу принести вам первоначальный вариант, ваше величество, — и Пфайпфер поклонился на этот раз еще более низко. Я махнул рукой, отпуская его, и этот торговец элитными на этом этапе войсками, вымелся из комнаты, чтобы найти грамотного юриста и начать собирать солдат, потому что две тысячи человек найти, оснастить и выставить на смотр было не так уж и просто.