— И долго ты, княже, решил наемникам платить? — Милославский сел на место, с которого вскочил несколькими минутами ранее.
— Пока не создадим нашу армию, — я снова повернулся к окну. — Нашу, Вася, не поместную, а ту, коя всегда будет готова встать и пойти туда, куда воевода укажет. Как в Риме дохристианском было. Гарнизоны, где солдаты будут каждый день науку воинскую постигать, а воеводы придумывать, как еще лучше сделать.
— Где ж мы, княже, народу столько возьмем, чтобы не хлеба сеяли, а в гарнизоне жили? — Милославский задумался, пытаясь себе это представить.
— Придумаем что-нибудь, — я повел плечами. — Надо сначала с помощью наемных полков закрепиться как следует, а там уже будем решать, как именно воинскую повинность внести в указы, да как гарнизоны те начать сооружать. А делать это придется едва ли не в первую очередь, потому что врагов мы себе наживем немеряно.
— Ты уж меня извини, княже, но все, кого мы встречали по дороге, только что глотки друг дружки не рвут, — усмехнулся Милославский.
— Так то везде, Вася, разве же тут же Тверь не помнишь, или Новгород Великий? Вот уж где народец неугомонный, так и норовит бунт устроить, хуже Казани, ей Богу, — я повернулся к своему рынде. — Сам же говорил, что усмирять пришлось смутьянов.
— Ну, ежели с этой стороны смотреть, — Васька хмыкнул. Все ты понимаешь, сукин сын, проверить решил, понимает ли князь, что творит? — Так куда думаешь двинуть прежде всего?
— Все-таки в Милан, — я повернулся к нему. — Туда, где черная смерть не так давно жатву собрала. Есть у меня мысль, как там можно без особой бойни герцогский палаццо занять. Но сначала наведаемся к князю Холмскому, поглядим, как устроиться успел, да Аристотеля с да Винчи заберем, они нам ой как пригодятся.
— Этот да Винчи шибко шебутной, — Васька поднялся на ноги и потянулся. — А еще он говорит, что Аристотель давно бежал из тех мест, кои родными считал, чтобы голову на плечах сберечь. А обвиняли его…
— В фальшивомонетничестве, — перебил я Ваську. — Я знаю. Он мне сам об этом сказал. И нет, его вина не была доказана.
— Но это не значит, что он этого не делал, — Милославский прищурился.
— Что ты хочешь этим сказать? — я не понимал, что Васька от меня хочет услышать.
— Ничего, просто, ежели Аристотель умеет и пушки лить и монеты отливать, хоть и фальшивые, то и настоящие сможет? — не понял, он что хочет сказать, что я должен буду чеканить свои монеты? — Пойду я, княже, с тобой Сергей ночевать останется сегодня.
С утра начались проверки и правки контракта, который притащил Пфайпфер. Параллельно с этим он таскал меня на специальную площадку, чтобы продемонстрировать свой товар. Швейцарцы были облачены в легкую броню, в основном, на них были шлемы и нагрудники. У каждого в руках длинная пика, короткий меч на боку и небольшой круглый щит. М-да, на экипировке своего живого товара местные воротилы явно экономят. Но, тем не менее, несмотря на столь явное пренебрежение безопасностью, эти солдаты уже успели снискать себе славу прекрасных воинов, отличающихся отвагой и преданностью. Хотя, таковы законы любого бизнеса, на котором такой вот товар был представлен в изобилии, конкуренция страшная, а до регулярных армий еще далеко, так что потеря репутации сразу же выкинула бы швейцарцев с рынка, и кантоны потеряли бы свой едва ли не единственный доход.
Я провел в Люцерне почти месяц, пока все формальности наконец-то были утрясены, а войско собрано в полном составе. Разделив его на две половины, я отправил одну тысячу в Турин, под командованием Клыкова, которому отрядил еще четверых дружинников в помощь. Сержанты были представлены воеводам, и самое странное для этого времени войско выдвинулось в Савойю. Вторая тысяча под предводительством Березина отправилась в Горицию. Я же, оставшись с десятком витязей, расплатился по контракту, деньги мы предусмотрительно привезли с собой в седельных сумках, именно поэтому у нас были весьма ограниченные запасы взяты с собой, и так же выдвинулись навстречу князю Холмскому, от которого я не получал никаких известий с тех самых пор, как мы разделились. Уже из Гориции я планировал выехать во Флоренцию, в то время как полки, дошедшие к тому времени до Турина, должны были начать выдвигаться к Милану. Дай Бог я успею сделать все запланированное до родов, а то Катька еще начнет думать, что я ее бросил. А если она начнет так думать, то обязательно наделает глупостей, и этого допускать было никак нельзя.
Весь следующий час я просто просидела за столом, разглядывая невообразимое количество бумаг и писем, которые занимали больше половины сундука, и которые мне еще предстояло разобрать. Стоит ли мне ждать еще каких-то потрясений от почивших Орси, которые зачем-то хранили всю эту макулатуру у себя. Зачем они сохранили это письмо? Это была защита от Чибо с Людовико, или что-то еще? Жаль, но на этот вопрос я никогда не получу ответа. Причем, я даже не знала, как и где именно хранилось это письмо, ведь все документы и письма Бордони просто свалил в одну кучу. Я достала очередную стопку из сундука и переложила ее на стол. Мысли постоянно возвращались к той минуте позорной слабости и унижения перед Чезаре. Такого я себе никогда не позволяла ни в этом мире, ни в своем, что на меня нашло? Всегда есть выход, даже из безнадежной ситуации, не нужно было так на него давить. А то, что я могу еще и верного мне человека с отличными навыками телохранителя потерять, вообще к концу дня довели до психоза. Надо успокоиться и взять себя в руки, после чего пойти к Чезаре и попросить не думать больше о том, чего он не признавал долгое время.