Барсук пожертвовал еще одним ходом, но видеть эту грязь не пожелал. Теперь все его норы выходили на другие склоны холма, тоже солнечные, но в более раннее время дня.
Теплая погода все еще не хотела отступать. За весь сентябрь было мало дождей, и ветры пролетали теплые и легкие. Барсуки еще сладко дневали в своем городке, а на лес уже опускались вкрадчивые сумерки…
В тот же час в нескольких километрах от спящей семьи старого Беса в лесной избушке было тепло и уютно, пылал очаг. Керосиновая лампа желтым дрожащим пламенем озаряла временное лесное пристанище охотников, а на этот раз — браконьеров…
Оба молча хлебали чай. Водки не было. Допили еще у норы, во время «охоты».
— Где ж твоя жареная барсучатина? — ехидно спросил младший. — Один хлеб жрем!
— Хлеб тоже еда. Не гавкай! Барсучатинки захотел! Да кабы не я, ты бы и знать не знал про эту нору! Да и как брать их…
— Уж взяли… Поди ж ты…
— Кабы не помешали нам, взяли бы. И теперь обязательно возьмем.
— Как так?
— А вот так. Выждем и возьмем. Не век же там эти… Караулить будут.
— Это точно, не век, — ухмыльнулся младший. — А долго ждать-то?
— Время у нас есть. Поохотимся пока здесь на боровую. Сетки поставим. Надо и сигов подвялить.
— Тебе хорошо, ты в отпуске. А мне-то как? На работу ведь надо!
— Прогуляешь недельку. Пожалуй, уж не впервой. Не юноша ведь! Напишешь заявление задним числом: теща, мол, заболела, ухаживал, значит.
— Ну, ты даешь! Да померла б хоть она, мне-то что! Да и не прогуливал я еще на этой работе. Здесь два года работаю и еще ни разу…
— Напишешь заявление, дурак! Чего тебе теща! На работу снова и примут. Ты ведь сварщик, а не директор. Тебя ни в коем случае не выгонят. Кто ж тогда варить-то будет?
— Да ладно тебе о работе… Все настроение испортил.
— Не я испортил, а эти… Охрана живой природы. Как будто без них она не обойдется! Природа-то. Вон какие леса! Держат всяких прихлебателей, чтоб зарплату зазря платить. А они, гады, людям жить не дают. В общем, плевать на них! Лес я не хуже их знаю, а получше. Перетерпим. И дело тут не в барсучатине. Дело на принцип пошло. И лося он у меня из петли вытащил. Он-то не знает, что это мой лось, что я петлю ставил, а я знаю, кто мне напакостил! Да и рысь однажды из-за него чуть не загрызла…
— Тебя, что ль?
— А кого ж? Меня…
— Как это?
— А вот так. В общем, было дело. Но барсуков этих возьму, да и точка! Вот посмотришь. Пересидим. Жаль только, горючего нету, выпить бы…
— А когда, думаешь, уйдут-то?
— Да они уже у себя на базе! Что им в лесу-то торчать?
— Так что ж мы тогда ждем?
— Не-е-е. Пока рано. Не дергайся. Когда надо будет, скажу. А пока давай-ка на ночь сетки поставим, озерко перегородим. С ушицей и веселее будет.
— Знаешь, Вась, — забеспокоился младший, — на работу мне надо. Выгонят ведь по статье… Варить и вправду некому… Я на участке один сварщик.
— Раз некому, значит, не выгонят. Значит, нужен.
— Да ладно тебе.
— В общем, Лешка, хватит трепаться, пошли к лодке, она тут в камышах у меня припрятана.
— Ну скажи ты мне хоть! Из-за чего остаемся-то? Что, мяса полтонны будет, как от лосей, да?.. Или что? Тридцать кило барсучатины, которая и свинины-то хуже! Да еще с такими заботами! Может, даже и нас самих поймают эти…
— Не поймают. Кишка тонка.
— Ты, Вась, не отмахивайся. Здесь не один егерь, с ним еще кто-то, я слышал, как они бежали.
— Я тоже не глухой. И егеря знаю. И он — не промах. А барсуков все равно возьмем! Не бойсь! Не прищучат. Сказал — кишка у них тонка!
5. Нор, Фырка и Вовка
Уже две зимы Чернец прожил с новой семьей, после того как ушел из родительской стаи. И сейчас, в конце сентября, вместе со своей молодой подругой подкармливал троих прибылых волчат, чтобы в октябре вывести их впервые и навсегда в большую волчью жизнь, окончательно покинув логово.
Где-то неподалеку жили и охотились еще три члена семьи, переярки, которые ждали, когда же семейство покинет логово. Раньше этого им нельзя было присоединяться к стае.
Как обычно, возвращаясь с охоты, Чернец все-таки завернул к норе старого барсука, которого он давно хотел вытащить на белый свет. Очень уж хитрым и осторожным был этот подземельщик, но Чернецу именно поэтому и хотелось подловить его. Он подбирался к этой норе всегда настолько осторожно, что, казалось, должен был перехватить барсуков, застать их за кормежкой. Но каждый раз словно кто-то предупреждал этого старого жирного хитреца.