Рисса, лежа на боку, смотрела на рысят, слушала их довольное урчание, и ей было хорошо, как бывает хорошо матери, когда рядом с ней ее дети, когда у них есть еда, они веселы и довольны и опасность не грозит им.
Позднее она нередко вспоминала эти минуты как самые счастливые в своей жизни. Ей часто потом казалось: не было ничего лучше тех дней и часов, когда подрастали ее рысята, когда они были с ней, урчали во сне и, обнимая ее мягкими лапами, прятали свои головы в ее теплой шерсти…
6. Ураган
Рисса прошла по склону лесистого холма, спустилась в низину. Рысята промышляли неподалеку. Она долго шла по звериной тропе, останавливаясь и приглядываясь, как обычно, когда вдруг над головой раскатилось:
— Карл!
Рисса замерла. Старый ворон никогда просто так, без дела, не заявлял о себе. Он или предупреждал кого-нибудь, или насмехался, или высказывал неудовольствие. Но попусту не каркал. Рисса видела, как он вертел головой и смотрел сверху на нее.
— Карл! — сказал он громко еще раз. Рысь стояла, осматривалась и принюхивалась. И она уловила едва заметный запах человека и железа. Он был очень слаб, этот запах. Потому что его забивал сильный дух можжевельника. Большой куст рос рядом, но можжевельником почему-то пахло и от тропы, и от того места на тропе, где Рисса теперь уже разглядела незнакомый предмет, малозаметный, но сделанный человеком, — потому что человеком все-таки пахло. Это был капкан. И приготовлен он был не для Риссы. Она не знала, что это такое… Спасибо старому Карлу — она сошла с тропы и далеко лесом обогнула тревожное место. Умный зверь, уже побывавший в ловушке, становится вдвойне осторожен. И тогда не помогают человеку его хитрости: ни маскировка капкана, ни вываривание его с можжевеловыми ветками. Зверь в капкан не идет. И далеко обходит все, что связано с человеком…
А свой старый ворон есть в каждом лесу. Он всегда предупреждает об опасности. Так уж устроена природа: обязательно должен быть старый черный ворон, который предупредит. Приглядитесь когда-нибудь, проходя по лесной опушке, — и вы увидите: он сидит на самой высокой вершине. Выше всех. И внимательно обозревает окрестность.
В этот день, хотя было тихо и сухо, что-то беспокоило Риссу. Она даже хотела пропустить предрассветную охоту и остаться с рысятами. Она не могла понять, что именно ее тревожило. И все-таки вывела рысят в лес, потому что они были голодны. На этот раз им не очень повезло. Все звери и птицы попрятались, и пойман был один болотный кулик на всех. Длинноносого поймала сама Рисса.
Воздух пах как-то непривычно, и это заставило Риссу повернуть к логову, так и не завершив полной удачей охоту. Уже начинался день, когда внезапно стало совершенно темно и хлынул ливень.
И тут Рисса вспомнила: точно так же пахло в ту самую ночь, когда у нее появились малыши. Правда, тогда ливень не был таким сильным и хлестким, но этот тревожный запах она почувствовала впервые в ту страшную ночь, когда спасалась от грозы. И второй раз — сегодня, чутье не обмануло ее.
Густой, поразительно плотный ливень буквально захлестнул землю, деревья, стеной встал перед Риссой и рысятами. Они спешили. Цепляясь когтями за корни и траву, рвались к своей скале. Гроза грохотала, но ливень казался страшней грома и молний. Рысята с трудом перебирались через потоки воды, которые сбегали с лесных холмов. Вода летела и несла сорванные ветром ветви, сучья, кусты. Ветер ревел вместе с ливнем, будто пытался стереть с лица земли семью рысей. Рисса видела, как в водяной лавине переворачивались убитые ураганом птицы. И когда вдруг сорвало с тропы одного из рысят, Белогрудого, и вода понесла его вниз, рысь, обезумев, бросилась в поток, перевернулась через голову, ударилась о камни и все-таки схватила сына за холку. Схватила и стала вытаскивать из воды. Она несла его, как носила когда-то, когда он был маленьким. Но рысенок стал крупным и тяжелым, лапы Риссы скользили, не слушались, а она рвалась к большой елке, к ее крепким спасительным корням. Как всякая мать, она в эти минуты совсем забыла о себе, о своей безопасности. Она не замечала, как хлесткие прутья дождя били ее по глазам, как острые сучья, увлекаемые потоком, кололи ее, ноги ее были изранены острыми камнями…
Она выбралась вместе с рысенком под раскидистые лапы старой ели. Вода потока обдавала Риссу с рысенком, но дождь их здесь не доставал. Неподалеку, обхватив толстый корень лапами, держался второй рысенок. Наверх они не решались залезть, потому что порывы ветра сорвали бы их с елки…