Среди снежинок я разглядела два силуэта: один – крыша Убежища, а впереди – угол стены.
Я замерла. Голоса ведь не снаружи доносились?
- У меня есть сто восемь способов убить тебя, - голос был холоднее воздуха, что щипал мое лицо и руки, он был таким четким, что я чуть не упала со стены.
- Ты убила меня пять лет назад, - сказал печальный голос. – Не думаю, что другие сто семь способов сработают.
Я посмотрела направо: каменная труба Убежища и покрытая деревом крыша были досягаемы; голоса поднимались из домика, как дым. Сердце замерло.
- Прошу, - сказал первый голос, и теперь он напоминал острое лезвие, разбитый лед. – Прошу. Я не хочу…
Миэко. И я поняла еще до ответа другого, что это был Масугу.
- Конечно, нет. Ты делаешь то, что должна. Свой долг. Как и всегда. Как и я.
Я слушала, но ответом была лишь тишина.
* * *
Я, дрожа, вернулась на кухню, и Ки Сан уже надевал зимнюю накидку.
- Где ты была, балда! Я уж решил, что ты превратилась в сосульку в этой буре!
- З-заблудилась в с-снегу, - я опустила пустую корзину. Эми и Тоуми не было, ушли чистить купальни. Я должна была спешить к ним, но огонь был таким теплым, а я так замерзла, что не могла пошевелиться.
- Уйти без накидки! – повар нахмурился и проворчал. – Они уже домывают купальни. Если я правильно посчитал… Думаю, нужно дать Улыбчивой чашку мятно-макового чая. Не стой, а завари его для нее, - он бросил мне полотенце, и я благодарно укуталась в него, а потом пошла к травам.
Я посмотрела на полку рядом со статуэткой Будды, на которой хранились масла. Там, где была маленькая глиняная бутылочка, которую Ки Сан показывал нам, рассказывая о травах, было пусто. На других бутылочках были его отметки: масло хризантем, мяты, клевера, сосны…
- Ки Сан-с-сан, - мои зубы еще стучали. – М-мне срезать н-немного с-сушеных маков? Б-бутылочки с соком нет.
- ЧТО? – взревел он и окзался возле меня. Он покопался в бутылочках и склянках. И выдал поток корейских слов. Он снова посмотрел на полке, а потом и на полу. Наконец, он сердито посмотрел на меня. – Это ты тоже не брала, Яркоглазая?
27
Убийственный танец
Мы приготовили Эми чай из хохлатки вместо мака, ведь тот пропал. Ки Сан ворчал. Но это не помогало.
Я пришла с чаем, а Эми и Тоуми уже закончили мыть купальни и возвращались в комнату. Остальные уже, как обычно, храпели. Фуюдори, конечно, была в своей комнате, и я впервые ей завидовала.
- Твой чай, - я отдала чашку Эми.
Она покачала головой.
- Нет, спасибо. Я так устала, что он мне не понадобится.
Подавив недовольство из-за напрасного труда, я повернулась, чтобы отнести его на кухню. Тоуми преградила путь, скрестив руки.
- Где ты была, Мышка-чан? Подглядывала и вздыхала по лейтенанту?
Я не сказала ей, что подслушивала его ссору с Миэко-сенсей. Я повторила то же, что сказала Ки Сану.
- Потерялась в снегопаде, когда выбросила мусор. Ветер меня запутал. А потом пришлось резать хохлатки, потому что кто-то украл маковый сок. Решила запить мак сакэ, Тоуми?
Я надеялась увидеть реакцию, но она растерянно уставилась на меня:
- Зачем мне маковый сок? Я хорошо сплю.
- Кто знает? А теперь прости, но мне нужно вернуть чашку.
Я покинула комнату и увидела тень, что двигалась к главным вратам. Не желая пересекаться с Масугу-саном или Миэко-сенсей, я побежала на кухню. Когда я вернулась в общежитие, Тоуми уже храпела. Я посчитала, что Эми тоже спит, ведь она засыпала так же быстро, как капля воды замерзала на сосульке.
Я повесила одежду рядом с огоньком, греющим комнату. Я дрожала, ведь не приняла горячую ванну и не прогнала холод из тела. Я устроилась на матрасе, зубы стучали, и моим товарищем была лишь тьма.
Я натянула покрывало до носа, но тут услышала голос Эми:
- Мурасаки?
- Да?
- Ты заблудилась? На обратном пути?
- А что не так?
- Обычно ты всегда знаешь, где ты.
- Не всегда, - пробормотала я. Часть меня хотела так все и оставить. – Но… не совсем. Я кое-что подслушала, потому задержалась.
- Задержалась? – она заерзала и повернулась ко мне. – Кто-то был возле Полной Луны. В такую ночь?
- Не совсем. В общем, я услышала и залезла…
- О, это все объясняет, - мы замолчали на миг. – Кто это был.
- Думаю… это был личный разговор, - мне было очень неловко, но я хотела рассказать Эми о том, что услышала. Мне нужно было понять, о чем там говорилось. – Я…
- Ну, - медленно сказала Эми, - можешь не рассказывать, если не хочешь.
- Не в том дело. Я…
Мы еще немного полежали в тишине.
- Думаю, это были лейтенант и Миэко.
Я повернулась к ней, глядя во тьме.
- Как ты поняла?
Со стороны Эми Тоуми пробормотала:
- Честно слово, я не брала редьку!
Мы с Эми захихикали, чего не было уже много дней. Она придвинула матрас ко мне.
- Ты дрожишь, - прошептала она.
- Я не успела искупаться. А снаружи холодно.
- Да, - она придвинулась еще ближе и притянула меня к себе одной рукой, согревая своим теплом.
- Спасибо.
- Пожалуйста, - вздохнула Эми. – Так это были Масугу-сан и Миэко-сан?
- Да. Думаю, они ссорились.
- Они не ладят с момента, как мы прибыли сюда.
Так и было.
- Но он вроде сказал, что она пыталась его убить, - я рассказала ей об услышанном.
- И они замолчали? – спросила Эми, когда я закончила.
- Да. Это странно. Я боялась, что они выйдут и заметит меня, так что пряталась какое-то время, но они не вышли. Они остались в Убежище.
- В Убежище?
- Да.
- Забавное место для ссоры. Забавное место для него.
- И я так подумала, - сказала я, хотя о таком подумать еще не успела.
- Хмм, - сказала Эми, а потом начала посапывать.
* * *
Сон этой ночью был ярким, он, казалось, ждал меня несколько дней.
Отец стоял на снегу с мечом в руках, делал упражнения, как и всегда утром. Взмах, плавный разворот и удар.
- Не навреди, Мурасаки, - сказал он, разрезая воздух и ступая на другую ногу.
- Но Ото-сан!.. – крикнула я.
- Не навреди, - сказал он, танцуя и разрезая воздух. Посыпались снежинки, и он разрезал их. Бой белого и алого…
- Ото-сан, что мне делать? – я плакала, и от слез мерзли щеки.
- Танцуй, - сказал он, лицо его было спокойным, лезвие свистело в воздухе. Кровь на лезвии падала на белый снег, рисуя иероглифы смерти разрушения.
Танец.
Миэко вытирает кровь с ножа, два мертвых солдата лежат на татами перед ней.
Отец танцует, как Миэко, и тело помнит эти шаги и движения, словно само так уже двигалось. С мечом отец двигался со скоростью хищника, Миэко же танцевала, как во сне. И танец был целым. Скрытая цель была ясна. Танец был убийственным.
- Куноичи – особые женщины, - прорычал отец, и голос принадлежал леди Чийомэ.
Я плакала во сне, точно плакала и в кровати, но отец танцевал, и запах крови заполнял мои ноздри, острый и металлический, как запах падающего снега.
28
Битая посуда
Утром я проснулась с запахом крови в носу. Меня тошнило.
Я села, стараясь успокоить желудок, и заметила, что Эми и ее матраса нет. Я подползла к Тоуми, что еще спала, сунув большой палец в рот.
- Где Эми? – прорычала я. – Что ты с ней сделала?
Эми закашлялась и отпрянула от меня, но я не отпустила.
- Что?
- Где Эми? – мои пальцы сами впились в ее воротник.
Она моргала.
- Эми. Что ты с ней сделала?
- Сделала? – она толкалась, но я держала крепко. – Убежище. Ушла в Убежище.
Я опустилась.
- У… бежище?
Тоуми провела рукой по лицу.
- Месячные. У нее и Маи. Начались посреди ночи. Убрали постель и увели в Убежище.
- Убежище? – я села на пятки.