Даже Эми улыбнулась.
— А зачем мята?
— Хороша для кишечника. А вообще? Улучшает вкус, — Ки Сан подмигнул, Эми впервые за несколько дней рассмеялась. — Но перебор мяты заставит тело ужасно страдать. Может убить. Частый прием сделает вас одержимыми демоном, заберет душу, и останется лишь тело, что засохнет, как листья риса осенью. Убьет во сне. Убьет медленно, и эта смерть не лучшая.
Мы слушали, широко раскрыв глаза.
— Я заварю тебе немного, если станет хуже, Улыбчивая, но пока что… — он указал на сеть, что висела рядом с маками. — Знаешь, что это, Яркоглазая? — я не ответила, он посмотрел на остальных, но они покачали головами. Он снял сетку и показал кусочки размером с ноготь: они были в форме пуговицы, золотисто-коричневые, и я видела, что мама покупала такие у травника, когда он приходил летом. — Это вам всем еще пригодится. Корешок хохлатки. Усыпляет тело и забирает боль, хоть и не так хорошо, как сок мака, но этот сон не будет таким опасным. Это любимая травка старших девочек, если понимаете меня. Порой она помогает уснуть и леди.
— Правда? — удивилась Эми. Я тоже была удивлена, ведь и не думала, спит ли леди Чийомэ. Принятие лекарства для сна казалось… человечески.
— Ага, — отозвался Ки Сан. И улыбнулся снова. — Но я не хочу, чтобы вы приходили сюда с ножами, когда вам не спится, так что покажу, как заварить из травок хороший чай, — он высыпал хохлатки обратно в сетку, — и этот чай помогает даже такому старику, как я.
* * *
Позже мы пошли в конюшни на урок Миэко-сан.
Когда мы пришли, женщины передвигали вещи с пути. Одна из них рявкнула:
— Эй! Где все покрывала?
— Покрывала? — спросила Тоуми.
— Да. Обычно мы отодвигаем покрывала под седла, но их нет.
Фуюдори указала на дальнюю стену и бодро ответила:
— Вон они! Уже вдали. Наверное, Масугу-сан отодвинул их.
Эми пробормотала едва слышно:
— Или это снова наш дух-лис.
Я не успела понять, о чем она, а Миэко беззвучно встала и повела нас по своему загадочному танцу. И снова у меня было странное чувство, что я знала движения. Может, я танцевала так в детстве. Может, мне это лишь казалось.
Теперь все знали движения, и я хотела ускориться, но плавные движения Миэко-сан заставляли следовать за ней.
Руки. Руки казались… пустыми.
А воздух был полон металлического запаха снега.
* * *
Ночью наступила настоящая зима. Буря превратила весь мир в большой белый холст и не отпускала.
После нескольких дней снега все стали раздражительными. Мы выходили наружу, только чтобы пробежать от здания к зданию.
В столовой женщины стали тише, а потом начали ворчать, хотя не так громко, ведь не хотели, чтобы леди Чийомэ их слышала.
— Так не может продолжаться, — сказал она, уткнувшись в тарелку с супом. — Так мы не сможем выходить наружу вообще.
Широкоплечая куноичи, что пришла незадолго до снежной бури, ответила:
— Поверь, ты ничего не пропускаешь.
Остальные становились мрачнее и мрачнее, и радовались только двое. Первой была леди Чийомэ, заявившая, что долине нужен снег, да и она всегда радовалась, когда плохо было остальным.
Другой была снежноволосая Фуюдори, которая словно была в своей стихии. На уроках она смеялась. А в столовой сидела рядом с Масугу-саном и бесстыдно заигрывала.
Миэко-сан этому не радовалась. Она сердито смотрела в другую сторону — на миску Кунико. На меня. На стену.
Масугу-сан сидел, словно каменная статуя. Он не мог кататься на коне. Он всегда был хмурым, если не мог покататься верхом.
24
Посетители
Снег не утихал днями. Каждое утро нам с Эми и Тоуми приходилось разбивать лед на колодце, чтобы добыть воды для купален. Завалы снега становились все выше, Эми отметила, что можно использовать этот снег во дворе. Это не было проще, но нам нужно было очищать и дорогу к колодцу, так что мы убирали снег вокруг купален и расчищали так дорогу на кухню.
Мы не говорили об этом, но оставались в купальнях все дольше и дольше, греясь тепле воды и огней. Из-за холода разогревать купальни с каждым днем становилось все сложнее. Мы убегали в тепло кухни Ки Сана потом, и это немного радовало.
Ки Сан продолжал рассказывать о травах. Каждую ночь после уборки в купальнях Эми шла на кухню за чаем из хохлатки, оставленным ей поваром. Он готовил такой и для леди Чийомэ, так что сделать еще чашку для него не было проблемой, если это поможет Эми прийти утром с улыбкой. Думаю, он так шутил.