Дима вдруг замолчал. Юля сделала глоток пива, с улыбкой спросила:
— Ты думаешь, Рита что-то знала о кессонной болезни?
— Не знаю. Только всплывали мы именно так. Из воды мы практически выпрыгнули. Я сделал вдох, шлёпнулся в воду. Успел увидеть, как Рита сделала сальто в воздухе и опять нырнула. В этот момент я почувствовал резкую боль в правой икре, от которой я закричал, а потом меня опять стало затягивать под воду… Стоит отдать должное плавательным очкам, которые были на мне. Мне их привёз из Испании брат Ленки. Эти очки не сползли с моей головы ни тогда, когда русал тянул меня на дно, ни тогда, когда мы быстро всплывали с Ритой. Под них даже вода не затекла… Смотрю я вниз и вижу: русал вцепился ногтями в мою ногу и снова тащит вниз. Мне больно, я ору, брыкаюсь, кровь хлещет из раны, окрашивая воду в красный цвет… И тут опять появилась Рита. Она вцепилась зубами в хвост русала. Из его хвоста пошла кровь, он опять отпустил меня. Запищав, он попытался ударить Риту, но та быстро отплыла в сторону. Я всплыл, сделал вдох и из последних сил поплыл к берегу. Но проплыл я всего метров десять. Сзади опять послышался всплеск. Я оглянулся и увидел, как русал, точно так же, как Рита, выпрыгивает из воды и падает на меня сверху. Его когти тут же впились мне в плечи, и он опять начал топить меня… Потом я погрузился в темноту, которая стала светлеть, превращаясь в туман. Из белого тумана стало выплывать лицо русала с оскаленными зубами, которое плавно трансформировалось в улыбающуюся физиономию Энвера, врача из отеля «Баттерфляй». Он был одним из немногих турков из обслуживающего персонала отеля, кто хорошо говорил по-русски, хотя с небольшим акцентом. Я лежал на твёрдой койке, напротив меня, на стуле, сидел Энвер, положив ногу на ногу. Он хитро щурился, глядя на меня. Во рту у меня было сухо, голова гудела. Когда я попросил воды, Энвер спросил меня, как я себя чувствую. Я ответил, что нормально, хотя, если честно, плечо и нога немного побаливали. Приподняв голову, я увидел повязки…
— Бедненький, тебе накладывали швы? — Юля покачала головой.
— Да! Их сняли где-то через неделю…
— Так сколько же ты там тусовался? — удивился я.
— Месяц! — Дима многозначительно поднял указательный палец, указав им куда-то в потолок. — Просто мы хотели отдохнуть так, чтоб на всю жизнь запомнилось. Действительно, блин, запомнилось… Энвер принёс мне стакан апельсинового сока. Наверное, они туда что-то подмешали — с каждым глотком я себя чувствовал лучше и лучше, а когда я опорожнил стакан, мне даже стало весело. Я стал вспоминать, что со мной произошло, понял, что каких-то звеньев в цепочке памяти не хватает. Я помнил, как уплывал от русала, а потом — пробел. Энвер, будто прочитав мои мысли, сказал, что утром я пошёл купаться, где-то полчаса плавал далеко за буйками, а потом я вышел из воды весь в крови. Я шёл по пляжу, пугая гостей отеля своим видом, оставляя позади себя кровавые следы, дошёл до лазарета и потерял сознание. Это Энвер меня нашёл лежащим под дверью… Ещё он рассказал мне, что я твердил, что на меня напала русалка и звал какую-то Риту. «Но вашу жену зовут Елена, верно?» — спросил меня Энвер. Я кивнул головой. Судя по хитрым глазёнкам врача, он тоже знал о русалках, поэтому отпираться не было смысла. Удовлетворенно тряхнув головой, Энвер открыл дверь. В палату вошёл высокий турок в белом костюме и в солнцезащитных очках. На его лице и на шее я увидел четыре змеящихся шрама, будто его сильно поцарапал Фредди Крюгер. Разумеется, не было никакого Фредди. Кто мог так разукрасить этого типа, как не русалки? Длинный турок вёл под руку Лену. Увидев меня, она вырвалась, подбежала ко мне, стала целовать, смеяться, плакать… Оказывается, она была уверена, что на меня напали акулы, что я утонул, что я умер… Увидев меня живым, она готова была всё мне простить. До сих пор не забуду её мокрые, соленые поцелуи. Такой я её никогда раньше не видел. Когда она спросила, что со мной, Энвер за меня ответил, что я пьяный свалился с пирса и поранился о прибрежные камни. Чушь полная, да?
Дмитрий обвёл нас цепким взглядом.
— Не знаю, — ответил я. Юля пожала плечами.
— Но Ленка поверила. Энвер посоветовал ей не отпускать меня никуда одного, а потом попросил её выйти из палаты. Когда Ленка всё-таки вышла — она не хотела меня оставлять наедине с турками, — заговорил человек в белом костюме. Он говорил на турецком, а Энвер переводил мне на русский. Оказалось, высокого господина в костюме зовут Демир, он хозяин отеля «Баттерфляй». Проведя пальцем по шраму на лице, Демир сказал, что знает о существовании русалок и в курсе, что они на меня напали. «Я знал это, — ответил я. — Лично видел, как ваши повара подкармливали их». Демир с Энвером переглянулись. Лицо Демира растянулось в улыбке. Продолжая улыбаться, он сказал, что я не должен никому рассказывать о том, что со мной произошло в отеле «Баттерфляй», иначе мы с Леной не вернёмся в Екатеринбург… живыми. Он поклялся мне, что сначала его люди на моих глазах убьют Лену, а потом убьют меня. Причём, я буду умирать долгой и мучительной смертью. Я не стал уточнять у Демира, как он собирается убить меня, но пообещал ему, что буду молчать, как рыба. Энвер перевёл мои слова, Демир кивнул головой. Подойдя к тумбочке у кровати, он стал выкладывать из карманов пачки долларов и сложил из них небольшую башню. Ещё он сказал мне, что это — компенсация за подпорченный отдых и плата за молчание. Когда я стал благодарить его, он мне сказал, что скоро он на русалках заработает миллионы долларов и евро.