Смогу ли я отдать свою семью другому? Думаю, нет. Или все же я хочу этого, во имя той же любви, вперемешку с чувством заботы. Ведь я могу спасти моих любимых от моих проблем. Избавить их от тягости моего долгового бремени и позволить им жить счастливо, лишь изредка появляясь на горизонте, как тот же любящий папа. И если отпущу, смогу ли забыть то поражение и начать с нуля?
Мне захотелось разрыдаться, но я сдерживал свой порыв чувств. От меня мало что зависело. А если и зависело, то только с течением времени. Появится ли эта возможность доказать обратное? Или стоит прекратить все сейчас? Глядя на холодную воду в озере, я погружал свое сердце во тьму.
Только время знает ответ. И оно не щадит никого, не жалеет и не прощает. Оттого я пугался этой самой неопределенности. Моих проступков было достаточно, чтобы я сам себя возненавидел, а каково было ей?
Все же шанс на хороший исход был мал, но он был, учитывая мою несостоятельность. Переживания поглотили меня, и я сидел, погрузившись в себя. Чувства притупились, казалось, что холод исчез, да и пить охладевшую воду уже не хотелось.
Я не помню, о чем я думал дальше. Мой разум плавно утек из под моего контроля через сонный омут.
19.08.2021/
02:33 - 03:00
Я не помню, что мне снилось в этот момент, картины мелькали незаметно для глаза, а может они были не столь важны мне, потому я позволил им убежать из моего напряженного ума.
Я помню только холод. И с этим мне пришлось открыть глаза. Он обволакивал меня всецело, больнее всего ударяя по ногам, которые онемели от сидячего положения на неудобной лавочке. А что я хотел? Тонкие джинсы в такую погоду не лучшее средство для согревания...
Я свернулся калачиком и стал ждать. Казалось, что вот-вот я замерзну. Но мой организм не был готов сдаться, как это сделало мое "я". Он дрожал и всячески сжимал каждую мышцу с целью хоть какого-то тепла. Может быть так и в семейной жизни? Надо ли оставлять все на самотек, когда ты сгораешь от чувств и понимаешь, что мир перевернулся в твоем сознании? Когда ты уже понял все свои ошибки и готов бороться за самое святое, меняя себя к лучшему.
Чего я добьюсь, замерзнув не сходя с места? Никому я этим ничего не докажу, а только упущу шанс к признанию. Однако холод с каждой секундой усиливался, касаясь моего тела под одеждой.
Сказать, что мне было все равно - промолчать вовсе. Я испытывал страх. Теперь уже этот страх снизошел на уровне моего здоровья.
Что станет, если я не справлюсь? Не найду выход и позволю себе сдаться вновь? Таким ли хотела меня видеть моя семья? И если таким, то значит им будет все равно. Или нет?
Мне осталось только понять, чего я хочу сейчас. остаться на этом месте, или продолжить борьбу за жизнь в поисках теплоты.
Противоречивость моих рассуждений пришла в тот же миг. Если от меня ничего не зависит в моей семье, то тут все зависело только от меня. А что если я должен перенять полученный опыт на мое мышление и начать уже бороться? Столько соплей из пустого. Вечный философский вопрос бытия: отпустить во имя любви, или доказать что люблю в борьбе?
И страх ушел. Точнее осталось только волнение за детей. Если дочь могла воспринимать меня второсортно за все мои пробелы в наших угасающих отношениях, то у сына роднее меня отца не было. Если я позволю себе сдаться сейчас, то точно потеряю и их. А может и они потеряют меня. Результат все же был один. Связью между нами в любом случае была, уставшая от всего бедлама, моя супруга.
Она - лучшее, что случилось со мной за все время нашего союза. Если бы не мое безрассудство и гордыня за право называться истинным.
Оставался только главный вопрос: что мне мешало жить и наслаждаться жизнью, даря все блага моему главному союзнику? Наверное, алчность, желание работать вдвоем над всеми моими проблемами.
Я требовал ее участия в моей жизни постоянно, играя на ревности и получая такие сигналы теперь уже с ее стороны. Пугал, что если не она, то будут другие. Я не воспринимал ее, если выразиться мягко.
За все наши годы я так и не почувствовал тяги к другим девушкам, хоть и связывал свои творческие помыслы. Они были лишними, но я усердно их находил, предлагая стать музой, чтобы позлить жену.