Он прокашлялся.
— Она — воин платинового разряда, Грин.
— Я знаю.
Он понял то, что она не смогла сказать. Рукой он обхватил ее щеку.
— Будь осторожна, хорошо?
— Всегда.
— Я уезжаю сегодня ночью.
— Не завтра?
— Нет.
— Она представляет для тебя угрозу?
— Да.
Грин понимающе кивнула. Если она проиграет бой Клаудин, Ривер будет беззащитен перед ней. Джорлан, по крайне мере, будет защищен условиями, с которыми она заставила согласиться Клаудин. Клаудин могла очень просто обратить свою ярость на мужчину, который был содержанцем ее врага.
— Я сожалею об этом.
— А я нет. У меня есть целая новая жизнь, из-за которой я с оптимизмом гляжу вперед, благодаря тебе.
— С тобой будет все в порядке?
Его зеленые глаза замерцали.
— Лучше, чем ты думаешь.
— До свидания, Ривер. Доброго тебе пути.
— И тебе, Грин.
Она подошла к двери и остановилась.
— Я всегда чувствовала, что в тебе есть скрытая сторона, Ривер, сторона, которую ты никому не позволяешь увидеть.
Нефритовые глаза Ривера вспыхнули через опущенные ресницы.
— Возможно, ты просто думаешь, что эта сторона существует, Грин. Возможно, я являюсь ничем большим, чем ты видишь.
— Когда я была маленькой девочкой, я была уверена, что на самом деле именно Аркеус вращается вокруг Форуса.
Краешки чувственного рта Ривера таинственно приподнялись.
— Интересная идея, — пробормотал он.
— Что-то мне говорит, что и в этом случае я не во всем ошибаюсь. — Она понимающе улыбнулась и вышла.
Ривер внимательно следил за ней в окно, когда Грин держала свой путь по улице.
Единственно, его нефритовые глаза посветлели до самого привлекательного оттенка аквамаринового.
— Ты скажешь ему, что любишь его?
Грин стояла над своим спящим сыном, ее пальцы легко поглаживали несколько волосиков на макушке его головенки.
— Не делай этого, Грин. Позволь мне пойти к ней. Если я отдам ей себя в качестве штрафа, Септибунал прекратит все дело, включая этот сумасшедший вызов!
Грин расправила свои узкие плечики.
— Нет. Я не сделаю этого. Как ты можешь даже думать о том, чтобы отправиться к этому чудовищу? Ты этого никогда не переживешь, Джорлан.
— А я рискну! — почти проорал он. — Я не могу позволить тебе сделать это!
— Ты не можешь позволить мне сделать это? Не будь дураком, яркопламенный дракон. Это то, что делает Маркель. А сейчас я больше не буду говорить об этом.
— Это самоубийство.
Грин вздернула подбородок вверх.
— И что заставляет тебя думать, что я не смогу справиться с ней?
— Грин, я люблю тебя и весьма высоко оцениваю все твои способности, но ты не воин. А она — да. Будь благоразумной! Позволь мне…
— Нет. Конец дискуссии.
Его светлые глаза прищурились.
— Очень хорошо, тогда пойдем со мной на прогулку.
— Сейчас? В этот час?
— Если не сейчас, то когда? — тихо спросил он.
Она сглотнула от значения, вложенного в слова. Сейчас мог быть их единственный шанс. Тихое громыхание вдалеке, казалось, подчеркнуло его просьбу. И напомнило о некоторых ночных опасностях.
— Джорлан, ты имеешь в виду на твоем Кли?
— Да. Пойдем. — Он схватил ее руку. — Позволь показать мне мир, который ты не знаешь.
Она нерешительно сжала его ладонь. Она хотела испытать то, что испытывал он в этих поездках.
— Ты думаешь мудро поехать так далеко? — Грин осторожно взглянула вниз мягко ерошащиеся перья Сабира.
— Я думаю, это мудро? — Он загадочно улыбнулся.
— Ты понимаешь, что я имею в виду — безопасность.
— Я не взял бы тебя никуда, где не считал бы, что там безопасно. То есть это не значит, что это не рискованно. — Его губы пощипывали сзади ее шею.
Грин обидчиво дернула плечами.
— И почему я ждала прямого ответа? Ты никогда не давал ни одного…
— Я всегда давал тебе прямой ответ, лекса. Просто это не тот ответ, которого ты ждешь.
— Нееее, это не ответ, который я могу расшифровать.
Он тихонько засмеялся за ее спиной и заставил Сабира скакать быстрей.
Грин вцепилась в гриву Кли. Она никогда не созналась бы, но предпочитала более медленную ровную рысь Кибби.
Он увез ее далеко в глушь, в холмы под широким простором ночного неба. Грин всегда любила эту часть поместья. Местная растительность никогда не была укрощена руками человека. Таков был первобытный вид Форуса, изобиловавший образами и звуками его жизни. Даже, несмотря на то, что женщины колонизировали это место более чем тысячу лет назад, ночь осталась чужой. Она стала экзотической, таинственной вуалью, пеленой скрывающей чувства. Неуловимой, манящей. Возможно, даже опасной. Грин бросила взгляд через плечо на Джорлана. В точности как ее имя-носящий. Дрожь прошла по ее спине.