— Не в этом случае. Ты не сможешь контролировать ее, как других, Джорлан. Они все становятся безмозглыми от твоих взглядов и тела, она не будет. Маркель Тамрин — женщина себе на уме. Она непохожа на новородок, к которым ты привык. Она возглавит восхитительную погоню в никуда. Если ты будешь играть с ней, она потребует расплаты зипом.[36]
— Рут-бид,[37] — губы Джорлана чарующе изогнулись притягательной мысли о таком вызове. А мог бы он повести в восхитительной погоне? Это заговорила та часть его натуры, которая обожала встречаться с опасностями, чтобы изучить шансы на успех.
— И ты можешь поручиться, что эта идея родилась в твоей голове.
— Мммм, какая идея? — переспросил Джорлан, нарочно прикидываясь дурачком.
Лаймакс погрозил ему пальцем.
— Я знаю тебя, Джорлан, это выражение предвещает проблемы. Ты побегаешь, когда получишь по заднице. Даже не думай дразнить ее. Сама Герцогина не сможет защитить тебя от нее: говорят, у Маркели влиятельные связи в Септибунале.
Джорлан оглядел роскошные женские формы в отражении зеркалокамня, его взгляд сосредоточился на мягких, слегка припухших губах, когда она рассмеялась со своим собеседником. Он поразился, как от этого сжалось его сердце…
— Мне не требуется вмешательство Герцогины, — проворчал он, полностью отвлеченный разглядыванием.
С усилием он оторвал пристальный взгляд от Маркели Тамрин, но не раньше, чем их взгляды снова встретились. Ее светлые золотисто-каштановые брови приподнялись, как бы подначивая его продолжить. Он отвел глаза от прямого приглашения умышленно медленно, что одновременно выглядело и как отказ, и как вызов.
— Говорят, что у нее есть содержанец в городе, — прошептал Лаймакс. — Удачливый парень. Но конечно же, этот жребий не для нас, не так ли?
— Будь доволен. Эта не та жизнь, которую бы ты приветствовал, Лаймакс, — Джорлан подхватил кубок с подноса проходящего мимо слуги.
Лаймакс вздохнул.
— Полагаю, нет. Судьба таких как мы, благородных юношей, быть проданными за самую высшую цену и титул, которые наши семьи могут получить. — Возможно, для тебя, но не для меня, — Джорлан отпил немного ликера хамиир,[38] позволив редкостному напитку обжечь язык и скатиться по горлу вниз. Освежающе и медленно. Их хозяйка была великодушна сегодня ночью, хамнири был запредельно дорогим. Здесь, на этом собрании Избранной Кварты, Высшего Слоя, как их называли низшие слои, ничего не было достаточно дорогим. Эти аристократы наслаждались своим местом в жизни. Большинсвто могли отследить своих предков до командующих Кораблем-Семенем.[39] Тысячу лет назад, луна, называемая Форус, встретила поселенцев теплыми, любящими объятиями нового отца, отчаянно пытающегося ободрить свое дитя.
Экспедиционная группа процветала под защитой такого верного щита.
Джорлан нахмурился, когда многолетние вопросы снова всплыли в его голове. Немного осталось воспоминаний об Исходоточке.[40] Нечего было поведать вслух или передать в фольклоре касательно времен до переселения. Будучи ребенком, он часто размышлял об их прошлом, скрытом за плотной пеленой, как они прибыли сюда, какой была жизнь в доисторические времена.
В юношеских грезах он мечтал о мире, ином для мужчин. Где мужчинами не торговали для доставления удовольствия женщинам или держали только ради одной роли — имя-носящего. Он мечтал о месте, где мужчины занимали бы равное положение в обществе, а их имя-дающие[41] уважали бы их как равных партнеров во всем.
Он даже фантазировал, что мужчины могут иметь право голоса за себя в обществе.
Однажды вечером, когда он совершил ошибку, огласив свои юношеские идеи в салоне бабушки, его осмеяли присутствовавшие титулованные дамы, назвав не по годам развитым ребенком. Позднее Герцогина посоветовала, что хотя его мысли были довольно забавными, все же для него было бы лучше хранить их при себе, поскольку такие разговоры могли отвратить от него приличное общество.
Именно с этого времени он решил, что он не хочет «хорошее общество», да и вообще никакое другое.
Он хотел иметь возможность прожить свою жизнь по собственным законам. Спустя несколько лет он умудрился добыть у Герцогины обещание позволить ему сделать свой собственный выбор.
На самом деле он скрывался от любой свободной особы.
К огромному беспокойству Герцогины.
Джорлан слегка нахмурил брови, когда до него дошло весьма важное сообщение Лаймакса. У нее был содержанец. Он не слишком удивился, хотя по какой-то странной причине эта новость раздосадовала его. Учась, он слышал лихорадочные шепотки, голоса, в которых сквозило желание, испытываемое к Маркели Тамрин. Она хорошо умела обращаться с мужским полом. О ней ходила молва, как о легендарной любовнице. Большинство мужчин сегодня ночью практически умоляли ее о внимании.