Она стояла, покачиваясь, сжимая руками затылок, чтобы унять пульсирующую боль, морща от усилия лоб. Пес стоял неподалеку, не решаясь подойти.
Что случилось? Машина сбила ее, и седой человек привез ее сюда? Увез с остановки, потому что там были люди, которые могли запомнить номер. Так?
Он привез ее на пустошь, на свалку за город, и бросил умирать?! Думал, она не выживет, и уехал?
Она стояла, ошеломленная пониманием случившегося, все еще не веря, не желая принимать и соглашаться, и вдруг вскинула руки вверх и, потрясая разбитыми кулаками, пронзительно закричала. Ее вопль — жалкий, тонкий, отчаянный, как крик умирающего зайца, — далеко разнесся в пространстве. А-а-а! И еще раз, через боль в ребрах, в горле, в затылке — а-а-а-а!! Собака отскочила на безопасное расстояние, задрала голову и гнусаво завыла. Тогда Жанна опомнилась и перестала кричать.
Осторожно нагнулась, опасаясь нового приступа тошноты, подняла сумочку. Раскрыла: деньги, ключи — все на месте. Она не помнила, был ли в сумке мобильник. Сейчас его нет. Седоголовый забрал? Зачем? На всякий случай?
Она отряхнула плащ, застегнулась и побрела на городские огни, не имея ни малейшего представления, где находится. Идти было больно, правое колено перестало сгибаться. И каблук сломан, левый. Вспомнив о собаке, она оглянулась. Щенок шел следом. «Брысь! — сказала она. — Пошел вон!»
Жанна шла и думала короткими рублеными фразами в такт шагам: «Не может быть. Так не бывает. Это не со мной. Это не я. Не я… Не я… Не я…»
Она не знала, сколько прошло времени. Оно остановилось. Посмотреть на часы… Поднести руку к глазам ей было не по силам, а определять время по звездам она не умела. Кожу на лице стянуло, Жанна поминутно облизывала сухие губы. Пустырь закончился. Она вышла на шоссе. Каблук действительно был сломан. Левый. Она сняла правую туфлю и стала колотить каблуком об асфальт. Каждый удар отзывался в затылке, но боль стала глуше. Наконец каблук отвалился — теперь можно и домой. Удивительное ощущение — ноги как чужие. Щенок шел следом, и она больше не гнала его. Ее поразила мысль, что он видел. Он видел, как тот выбросил ее из машины. Выбросил живого человека умирать в мирное время. Просто так, взял и оставил, не проверив, жива ли. Не всякий выкинет собаку… а седой выбросил человека! Может, думал, что она умерла? Испугался? А если бы она не пришла в себя и действительно умерла? Возможно, на это он и рассчитывал? Не хотел возиться? Не хотел сесть в тюрьму?
Господи, сколько же стоит ее жизнь? Ничего не стоит! Ровным счетом ничего. Средь бела дня сбить человека, вывезти его за город и хладнокровно оставить умирать… И это человек? Гомо сапиенс? А потом он вернулся домой к жене и детям, сел за стол, выпил водки, чтобы снять стресс? Рассказал жене ночью в постели? Сказал, что сбил одну… у гастронома, увез на свалку и там оставил? А она сказала, правильно сделал — ей уже не поможешь, а тебе что же — в тюрьму? И они заговорили о другом…
…Жанна добралась домой глубокой ночью. К счастью, дорога до города ей была знакома. По ней ездят в дачный поселок, и она бывала там не раз. Спасибо, что не вывез в лес — оттуда ночью не выбраться.
Город был безлюден. Часы показывали два — ей удалось поднести руку к глазам. На остановке она стояла в двенадцать дня. Часы он с нее не снял, а мог бы — часы дорогие. Честный человек, не какая-нибудь шантрапа. Не разменивается на мелочи. Серьезный. Приговорил — привел в исполнение. А она, дрянь живучая, сбежала. Сбежала! Да если бы он предполагал такое, он бы… Он бы?! Мысль так поразила ее, что Жанна остановилась. Он бы… что? Контрольный выстрел? Бросил бы в реку? Глазам стало больно, и она расплакалась. Слезы были соленые, от них защипало кожу. Одернула себя — прекрати реветь! Но остановиться не могла.
Она вошла в гулкий подъезд, негромко подвывая и шмыгая носом. Вспомнила о собаке, снова вышла. Щенок был тут! Всю дорогу он плелся следом.
— Иди сюда! — позвала она. — Заходи!
Он не двинулся с места, только настороженно смотрел ей в глаза. А еще говорят, что животные не выдерживают человеческого взгляда. А этот… Жанна присела на корточки, охнув от боли. Колено взорвалось колючками. Протянула руки, позвала: