– Сдавайся! – снова попросил Тамаранд.
Вместо ответа тело Ларета дернулось в его объятиях, ноги и крылья выпрямились и затвердели. Дорн запоздало понял, что для золотого дракона, как и для любого другого змея, способного менять облик, трансформация, которой только что подвергся безумный король, была не более чем минутным неудобством.
Едва оправившись от слабости, Ларет нацелил клыки на Тамаранда. В следующую долю секунды они станут достаточно твердыми и сильными, чтобы растерзать соперника, а из изогнутых челюстей вылетит пламя. Но Тамаранд не предоставил противнику такой возможности. Воспользовавшись последним мигом беспомощности господина, младший дракон рванул его когтями и зубами и столкнул в пропасть.
Дорн ожидал, что Ларет расправит крылья и остановит падение. Но он этого не сделал. Король камнем полетел вниз и исчез в расселине между двумя скалами. Мгновением позже до слуха замерших зрителей донесся тяжелый глухой удар.
Тамаранд устремился за повелителем и исчез в пропасти. Нексус и Хаварлан распростерли крылья, подпрыгнули в воздух и последовали за ним. Кара, неуклюже из-за сломанной ноги, припала к земле, чтобы Дорну было легче вскарабкаться ей на спину, и они тоже полетели взглянуть, что же произошло.
Они увидели Тамаранда, стоящего над изуродованным телом Ларета на дне мрачного ущелья, возле журчащего ручейка с топкими берегами. Раньше Дорна возмущал тот факт, что Тамаранд остается целехонек, когда Кара ранена. Теперь у него не осталось повода для злости. Дракон был изранен еще страшнее, чем предполагал охотник. Чешуя его превратилась в такую мозаику из кровавых ран и порезов, что почти утратила золотой блеск. Неприятный запах крови и горелого мяса совсем заглушил аромат шафрана, свойственный этой породе.
Он, должно быть, страдал от мучительной боли, и все же Дорн мог бы сказать, что куда большие муки испытывает душа нового короля драконов. Когда Кара опустилась возле Хаварлана, Тамаранд поднял голову и издал долгий протяжный скорбный стон. Его плач эхом раскатился над ущельем.
Нексус склонил голову первым.
– Ваше великолепие, – начал он.
Сверкнув глазами, Тамаранд обернулся к золотому дракону.
– Не называй меня так! Король Справедливости лежит перед тобой, мертвый, подло убитый слугой-предателем!
– Прежний Король Справедливости лежит перед нами, – поправил Хаварлан, – честно сраженный в открытом поединке.
– Я не хотел убивать его, – сказал Тамаранд. – Не имел права.
– У вас были все права, – возразил серебряный. – Чего у вас не было, так это выбора. В конце концов, мы все видели, что это было необходимо.
– Он был мудрейшим и благороднейшим из нас, моим господином и другом. – Тамаранд обернулся к Каре и Дорну. – Да проклянут вас боги за то, что вы явились сюда сегодня.
– Может, они так и сделают, ваше великолепие, – отозвалась певчая дракониха, – А пока у нас есть беды пострашнее.
– Я велел не называть меня так! Я не буду Королем Справедливости! Не стану карабкаться к этому титулу через труп моего брата.
– Если не вы наденете корону Ларета, – сказал Нексус, – то кто?
– Это меня не интересует! – огрызнулся Тамаранд. – Может быть, никто. Серебряные обходятся без монарха. Возможно, нам, золотым, тоже будет лучше без него.
– Мне плевать, как ты там себя назовешь! – рявкнул Дорн. – Но пока мы не покончим с бешенством, ты обязан быть вождем. Иначе зачем ты сражался?
– Он прав, – подхватила Кара. – Мы должны спасти нашу расу, и маленький народ тоже. По всему Фаэруну полеты наших обратившихся к злу сородичей опустошают землю. Они убивают, разрушают города и села, оставляя позади запустение, голод и мор. Те, кто уцелел, от отчаяния и безысходности дерутся друг с другом за кусок хлеба, кров и жалкие остатки разграбленных сокровищ. А тем временем Саммастер и его приспешники в потаенных цитаделях плодят драконов-мертвяков, которых хватит, чтобы завоевать весь мир.
– Получив защиту от бешенства, – продолжала бард, – вы, металлические драконы, сможете покинуть свое убежище и снова явите земле свое великодушие. Вы, с вашей мощью, сумеете предотвратить катастрофу, грозящую швырнуть мир в море крови и мрака. Решайте, милорд.
Тамаранд смотрел на нее, как показалось, целую вечность. Наконец он спросил:
– Как быстро ты сможешь излечить от бешенства всех драконов, собравшихся в этом убежище?
– Я могу произносить заклинание лишь пару раз за день, – пояснила Кара. – Оно отнимает у меня часть силы, как любая другая магия. Но если я научу ему вас троих, а вы, в свой черед, других – мы сможем помочь всем спящим довольно быстро.
Тамаранд повернулся к Нексусу:
– Сможет ли твоя магия мгновенно перенести нас к монастырю Желтой Розы?
– Не так, как вы надеетесь, – ответил Нексус, – не всех сразу. Одновременно я могу переместить только себя и еще одного дракона. Наши соплеменники слишком большие и тяжелые, чтобы я мог захватить больше. Кроме того, я могу воспользоваться этой редкой магией лишь несколько раз за день.
– Я думаю, – заговорил Хаварлан, – что если мы собираемся драться со стаей красных и их сородичей, то должны навалиться на них все сразу. Цветным не составит труда справиться с нами, если мы будем появляться по двое.
– Тогда в первую очередь испробуем средство Карасендриэт на самых быстрых из нас, – сказал Тамаранд. – Когда мы решим, что нас уже достаточно, то полетим на юг и будем молиться, чтобы успеть вовремя. Давайте начнем.
Нексус, Хаварлан и Кара расправили крылья. Сам Тамаранд, однако, даже не шевельнулся.
– Вы летите? – спросил Нексус. – Я собираюсь немедленно разбудить Мэриголд, чтобы она исцелила раны ваши и барда.