В подземельях как всегда царило прохладное и сырое спокойствие, жар дня не проникал сюда даже в летние знойные месяцы. Если бы я была более впечатлительной, добавила бы еще — мертвое. Впрочем, это не так уж далеко от правды, в какой-то из этих комнат, мимо которых я проходила, находился склад подопытного материала для некромантов. Никогда не пыталась его найти, я не настолько любопытна. Я шла сквозь сводчатый длинный коридор, и тени метались от моих шагов в ровном свете магических светильников. Каждое движение — еще одна вспугнутая тень, рвущаяся в сторону как ворох горелых листьев. Я оглядывалась уже без любопытства, скорее по привычке, чтобы не споткнуться о какой-нибудь хлам, забытый на полу. В подземелья я уже в сто первый раз спускалась. На лекции по общей магии мне как-то довелось сесть с Делией, начинающей некроманткой, мы разговорились, а потом от нечего делать я познакомилась с остальными. Несмотря на все дурные слухи, бесцельно бродящие по коридорам зомби здесь не встречались. Хотя, это скорее объяснялось не разумностью адептов и уважением их к смерти, а бережливостью их наставника, который трясся над каждым прибывшим из морга, будто тот был из золота. Градоправитель недолюбливал темных магов и разрешал использовать только безымянных, не имеющих родственников упокоившихся бродяг, да и то после долгих уговоров. То, как наставник расчетливо пекся о своих адептах, выбивал для каждого из них хоть какие-то привилегии, заставляло его уважать, но сам Ледани был страшным, неприятным до дрожи типом.
Некроманты подземелья академии полностью забрали себе, здесь они учились, ставили свои опыты и даже жили, в самых дальних коридорах находилось их общежитие. Своеобразный уют, но привыкнуть можно. Много места им никогда не требовалось, а к общению с учащимися на других факультетах относились по принципу, чем его меньше, тем лучше. Адепты темных наук всегда были также малочисленны, как и мы, драконологи. Ректор, давно цапающийся с их наставником, часто наполовину в шутку, наполовину всерьез говорил, что и одного некроманта нашей академии уже много. Драконологов же было мало потому, что гораздо проще и надежнее изучать практическую магию, чем специфические заклинания, нужные летунам, которые почти бесполезны в обычной жизни.
Стены комнаты были грубо вытесаны из серого камня, без отделки, без всего, что могло хоть как-то скрасить их холодную безличную поверхность. В подземельях некромантов не было места праздности и красоте, ничто не должно было отвлекать от сухих беспристрастных учебных трактатов, собранных в этих пустынных залах за несколько веков, и изучения темной магии. Ты пришел за знаниями, ну так получай их. Это стоило бы вытесать в камне, где-нибудь под темными сводами вместо обычного девиза академии. В главной комнате я ожидала обнаружить кого-то из знакомых, но ни Санати, ни Ильдара не было. Не было даже того жалкого слизняка Эйхена, любящего потными руками пошарить по телу любого, кто проходил мимо, объясняя это тем, что снимает ауру. На самом деле, извращенец. Конечно же, извращенец. Врезать ему было отличной, и пожалуй, единственной разрядкой в моей жизни.
Зал был с высокими потолками, плохо освещен и давно не убирался, может, уже поколениями живущих здесь адептов. Странный незнакомец, сидящий ко мне спиной, терялся, будто выцветал на фоне наваленного здесь хлама. Он сидел, задумчиво чуть склонив голову, и полумрак, вечно царящий в подземельях, скрывал его лицо. Я видела лишь жесткие, неровно остриженные волосы, и то, что он хмурится, полностью погруженный в свои мысли. Скрещенные ладони лежали перед ним на столе, он словно хранил что-то невидимое, но никак не мог удержать. Черная куртка, недорогая, серебрящаяся вставками кольчуги, дополняющей его немудреную защиту. Такие же черные волосы, смуглая кожа, и я могла поспорить, что его глаза тоже окажутся черными и пронзительными. Черный рыцарь, — подумала я про себя, — как из книжки. И будет виться за ним воронье, бок коня оттягивать копье с высохшей рыжиной на наконечнике, отравлено пахнущей медью и яростью. А сзади будет бежать пес с блестящей, шелковистой черной шкурой. Рыцарь, по пятам за которым следуют беды, как удушливый дым костра, покорно стелющийся по земле темной полосой. Н-да уж, мне стоит поменьше читать, воображение что-то разыгралось.