И снова ударила своего невидимого противника, который на сей раз ее выпустил. Девушка упала в лужу крови. С ужасом она перекатилась, попыталась подняться на ноги, но раскисшая земля скользила под руками. Грязь и кровь летели ей в лицо, лишая возможности видеть.
Полу ослепнув, обхватив рукоять обеими руками, она снова ткнула перед собой стилетом. Наконец ей удалось встать, и она бросилась бежать. Жаркая волна прокатывалась по ее телу, наделяя крыльями и придавая неожиданную скорость. От напряжения и страха у нее должно было бы перехватить дух, но она бежала все дальше, одновременно неловко стараясь протереть рукавом глаза, которые жгло болью.
Внезапно перед ней возникла какая-то тень.
— Это я, Флоранс! Пьер! — услышала она знакомый голос возлюбленного.
И верно. Ее возлюбленный зажимал колотую рану в боку, на вторую — в бедре он не обращал внимания, она была не столь опасной.
— Пьер? — с облегчением воскликнула она и недоуменно опустила стилет. — Пьер! Боже мой, я тебя ранила! Как ты тут оказался?
Она видела, что его испачканная кровью рубашка расстегнута, штаны и кафтан — тоже окрашенные красным — сидят криво. Нет, кровь не его, столько крови он не мог потерять. И вид у него был какой-то отстраненный, словно он только что очнулся от глубокого забытья.
«Это кровь мальчика!»
Флоранс попятилась.
— Не подходи! Стой, где стоишь! — Ее голос прервался. — Откуда у тебя на одежде кровь?
— Прошу тебя, Флоранс! — Он затряс головой. — Я не виноват!
— Не виноват? — Она побледнела как полотно. — Святые угодники Пьер! Ты… ты бестия?
Она пошатнулась, ноги сами собой понесли ее назад, прочь от человека, которого она любила и внезапно начала бояться. Жар у нее внутри нарастал, окружающее все больше тускнело перед слезящимися главами.
— Это проклятие!
Он неуклюже сделал шаг вперед, с мольбой протягивая к ней руку. Флоранс движение не разглядела и неверно его поняла. Лезвие взметнулось и глубоко вошло ему в руку. С криком он ее отдернул.
— Пьер! Я…
Она не знала, что ей делать. И больше всего жалела, что ударила так сильно. Перед глазами у нее немного прояснилось.
За спиной у нее зашуршали кусты, из которых вывалился Антуан. Черные волосы потными прядями падали ему на лицо, мушкет он тащил за собой за ствол, от него воняло вином. Одежда висела на нем в беспорядке, и кровью он был залит не меньше брата.
Увидев, кто перед ним, он рассмеялся.
— Ах, вот как, монашка и мой братик, — с запинкой пробормотал он.
Его зеленые глаза устремились на Флоранс, но никак не могли сфокусироваться на ней — слишком велико было воздействие алкоголя. Он поднял повыше ногу, до колена испачканную запекающейся кровью ребенка.
— Только посмотрите, во что я наступил! Какое свинство! Ты почти обглодал мальчишку! — он раскатисто и мерзко рассмеялся.
— Вы оба бестии, оба!
Флоранс одновременно кричала и плакала, махала кинжалом то в сторону Пьера, пытающегося перевязать рану шарфом, то Антуана. Жаркий свинец тек по ее жилам, голова болела. Она боялась, что вот-вот лишится рассудка, и боролась с подступающим безумием.
— Я? — Антуан попытался возмущенно выпрямиться, прижимая руку к груди. — Я выпил вина, а по дороге вляпался в кровь. Когда пошел за помощью, то услышал твои вопли.
Он сделал шаг к ней, но, замахнувшись, она вонзила стилет ему в предплечье. Раздалось шипение, в воздухе запахло жареным, и он взревел:
— Безумная! — Обстоятельно подняв мушкет, он попытался его зарядить, но неловкие от алкоголя пальцы то и дело соскальзывали с курка. — Я тебя пристрелю, святая ты мышка, а потом займусь тем, чем хотел заняться в часовне, если бы не этот…
Прыгнув на брата, Пьер отбросил его в заросли дрока. Оба скрылись за густыми зелеными ветками. Смех Антуана превратился в ужасное ворчание, куст ходил ходуном.
«Господи, помоги мне!» Страх дурманил ее мысли, и она всецело положилась на инстинкты. Повернувшись на каблуках, Флоранс бросилась бежать, как еще никогда в жизни не бегала. Она неслась по каменистому лугу, много раз падала, но снова поднималась на ноги, порвала платье и все равно слышала за спиной злобный вой бестии.
Девушка бежала во власти непреодолимого, туманящего разум ужаса. Вскоре она вообще перестала воспринимать окружающее, которое слилось в пятнистую зелень под ногами и темную голубизну над головой, а ее ноги механически поднимались и опускались, и она уже не слышала ничего, кроме собственного дыхания. И жуткого воя бестии, который следовал за ней повсюду.