Эрик пил все быстрее. Наконец, когда бутылка на три четверти опустела, видение разорванной матери расплылось в безликой, пульсирующей красноте, с которой он мог заснуть.
Глава 9
Жан Шастель издали наблюдал за скромной хижиной, из трубы которой валил дым. По всей видимости, ее обитатель не мог разжечь настоящий огонь в очаге.
— И ты считаешь, этот человек нам поможет?
Рядом с ним остановился Антуан.
— В Париже он был врачом, пока не вышел из милости у своего лучшего пациента маркиза д‘Арлака и его не обвинили в шарлатанстве.
— Шарлатанство. — Лицо отца помрачнело. — Лучше пойдем отсюда.
— Нет, отец! — Младший сын умоляюще посмотрел на него. — У простых людей он пользуется доброй славой. Он разбирается во всех возможных болезнях. Пожалуйста, давай попробуем!
Пройдя мимо них, Пьер остановился и с равным неодобрением посмотрел на хижину.
— Он наша единственная надежда, — сказал он наконец отцу.
Исполненный дурных предчувствий, Жан все-таки направился к домишку.
— Подождете меня снаружи, — приказал он сыновьям, когда все трое уже стояли перед дверью, а после постучал и вошел.
За грубо сколоченным столом в бедной комнатенке сидела необычная для Жеводана личность. Нищенская обстановка лишь подчеркивала аристократическое одеяние массивного мужчины. У него даже имелся белый парик, и здесь он определенно выглядел неуместным. Повернувшись спиной к двери, хозяин дома правил хирургические инструменты, при помощи которых либо сохранял преступникам жизнь, пока их не постигнет законное наказание, либо превращал их жизнь в ад на земле.
Когда Жан вошел, он обернулся.
Мсье?
— Вы Клод Паншена, палач?
Мужчина, которому не могло быть более сорока лет от роду, улыбнулся, изучая гостя бледно-голубыми глазами.
— Среди прочего, мсье.
В одной руке он держал тонкий нож, в другой узкий шлифовальный камень, с шуршанием металл и камень терлись друг о друга.
— Чем могу вам помочь? — Его взгляд скользнул к мушкету.
— Вы слышали про бестию, мсье Паншена?
— Сейчас нужно быть глухим, чтобы про нее не слышать. И про награду тоже. — Он указал на свободный стул у стола. — Садитесь.
Садясь, Жан огляделся по сторонам. В доме было чисто и прибрано, никакой паутины по углам, никакой грязи.
— Кое-кто поговаривает, что это луп-гару. Если так, нам нужно против него средство.
— Уверен, вы не удивитесь, узнав, что в последние недели ко мне приходило много охотников, ища защиты от бестии, мсье. Так вот, в некоторых книгах написано, что достаточно закопать серебряный нож под дверным порогом, чтобы луп-гару не сожрал вас в вашем собственном доме.
— Вы неверно меня поняли. Мы хотим не просто спастись от твари, — поправил его Жан. Он гордился собой, что держится так раскованно и непринужденно. — Но прежде позвольте дать вам совет. Вы не до конца открыли заслонку. Так у вас огонь не разгорится.
— Я снова забыл ее открыть? Моя жизнь была намного легче, когда я жил в городе и мог себе позволить слугу для подобных хлопот. Примите мою благодарность за своевременную помощь. — Паншена отложил точильный камень и скальпель. — А теперь к вашей… проблеме. Вашу профессию нетрудно угадать по вашему виду, мсье. Вы охотитесь на бестию и боитесь, что она может ранить и вас. Сколько вы готовы заплатить, чтобы самому не превратиться в луп-гару?
Встав, он длинной палкой сдвинул заслонку, а после исчез в соседней комнате. Жан бросил беспокойный взгляд за окно и увидел, что Пьер и Антуан, отчаянно жестикулируя, ссорятся.
— Значит, целебное средство существует?
Слушая тихое позвякивание пузырьков и прочих склянок из соседней комнаты, он думал о прошедших днях, когда они колесили по округе как бродяги. Хотя каждый вечер он заковывал сыновей в цепи, ему не раз случалось просыпаться от сна и находить их без оков. Вероятно, превращение в луп-гару позволяло им ускользнуть из кандалов. Утром ни Пьер, ни Антуан ничего не помнили, а потому все трое с тревогой ожидали новой вести о нападениях бестии в округе. Единственным утешением леснику служило то, что не всех мертвецов можно было приписать Пьеру и Антуану. Бестия не раз наносила удар возле деревень, расположенных слишком далеко от того места, где они остановились на ночлег, и совершить путь туда и вернуться за одну ночь его сыновья не сумели бы.
На пороге соседней комнаты возник Паншена, в руках он держал тонкую склянку, казавшуюся невероятно хрупкой в его массивных пальцах.