— Я всегда побеждаю, Блейкли. И ты всегда будешь моей, — отпустив меня, он проводит костяшками пальцев по моему лицу.
— Она отрубилась? — слышу я вдалеке чей-то голос.
Я моргаю, изо всех сил стараясь снова их открыть.
— Почти, — отвечает Мэтт.
— Это заняло у тебя достаточно много времени, — огрызается голос.
И я пытаюсь напрячь свой затуманенный мозг, чтобы понять. Он кажется таким знакомым…
— Я сделал свою работу, — огрызается он.
На этот раз, когда мои глаза закрываются, то больше уже не открываются.
Проснувшись, я переворачиваюсь на бок. Я хватаюсь за голову и живот и чувствую, что мне плохо. Меня тошнит.
Открыв тяжелые веки, я вижу, что лежу на кровати в незнакомой комнате. Она большая, с бело-фиолетовым декором. Я скатываюсь с постели и пробираюсь в соседнюю комнату. Слава Богу, это ванная. Я падаю к унитазу и, пока меня рвет, слышу, как открывается дверь спальни. Я сажусь на задницу, вытирая рукой рвоту со рта.
— Так-так-так, шлюха проснулась.
Меня снова тошнит. И тут я решаю, что с меня хватит. Я падаю на задницу, прислоняюсь спиной о борт джакузи и, подняв глаза вижу стоящего в ванной Мэтта. А рядом с ним свою маму.
— Ты… — выдавливаю из себя я. — Ты помогла ему это сделать?
Голос показался мне знакомым. Это была моя гребаная мать?
— Ты слишком много ей вколол, — не обращая внимания на мои слова, рявкает она.
— Я вколол ей меньше нормы, — возражает он. — Ей нужно поесть.
Выйдя из ванной, Мэтт через несколько секунд возвращается с подносом, который, видимо принес из спальни. На тарелке с яичницей лежит кусок тоста. Все кажется несвежим.
Сколько я уже здесь?
А Раят? О Боже, Раят. Воспоминание обрушивается на меня, как удар кулаком в лицо. Они его убили! Может, моя мать и не нажимала на курок, но она помогла Мэтту. Мое горло сжимается, глаза застилают слезы.
Мэтт ставит тарелку на столешницу и бросает мне кусок тоста. Он падает передо мной на пол.
— Съешь это, — приказывает он.
Я смотрю на него сквозь мокрые ресницы, искренне желая спалить его задницу.
— Отъебись! — сквозь стиснутые зубы рычу я.
Мэтт улыбается.
— О, мы этим займемся. Но сначала поешь.
— Нет! — говорю я ему.
Раят мертв. Моя мать помогла Мэтту убить его и похитить меня. Почему я должна делать то, что он мне говорит?
Мэтт фыркает.
Моя мать вздыхает.
— Тебе нужно поесть…
— Отъебись! — кричу я, не дав ей договорить. У меня горит горло, в ушах звенит.
— Вот так, — Мэтт бросается ко мне и подбирает с пола тост. Одной рукой схватив меня за волосы, он запрокидывает мою голову и запихивает тост мне в рот, прямо в горло.
Я давлюсь, с моих губ падают куски хлеба.
— Не делай этого, — шипит моя мать, оттаскивая его от меня.
Я снова ползу к унитазу, и меня снова выворачивает.
— Ей нужен врач, — рычит Мэтт.
— Я знаю, что с ней не так, — заявляет моя мать.
— Да, она два дня была в отключке. Ей нужно поесть.
— Нет, — не соглашается мама.
Я сажусь на задницу и вытираю с подбородка слюну.
— Она беременна.
Я не подтвердила это официально. Я хотела подождать еще несколько дней, прежде чем сделать тест, потому что у меня и раньше бывали задержки. Даже когда я принимала противозачаточные, и мне не хотелось зря обнадеживать себя. Я опускаю глаза.
— Сукин сын! — шипит Мэтт. — Ты позволила ему обрюхатить себя, тупая сука! — кричит на меня он.
— Черт побери, этот гребаный ублюдок! — пинает шкафы Мэтт.
Я смотрю на него сквозь мокрые от слез ресницы, меня так сильно тошнит, что я снова плачу.
— Он мой муж! — кричу ему я.
Затем на моих губах появляется улыбка, и я добавляю:
— Он может делать со мной все, что захочет.
Его лицо краснеет от ярости.
— Он мертв, Блейкли. Так же, как и этот ребенок, — Мэтт начинает закатывать рукава. Затем он сжимает руки в кулаки и подходит ко мне.
Моя мать кладет руку ему на грудь, останавливая его.
— Что, черт возьми, ты делаешь?
— Избавляюсь от этого, — с раздражением отвечает он.
Я отталкиваюсь от унитаза и снова упираюсь спиной в бортик ванны, подтягивая к груди колени. Я смотрю, как они смотрят друг на друга широко раскрытыми глазами. Пусть Раят и мертв, но я не позволю им тронуть нашего ребенка. Я найду способ выбраться отсюда. Я выиграю себе немного времени.