В голове плыло и пылало одновременно и сразу, легкое, гулкое, звонкое эхо бродило по полушариям, порождая эйфорию и заставляя краски мира ярко вспыхивать, набирая сочность и мириады новых оттенков. Дотянуться до шеи монстра оказалось куда как сложнее, чем предполагал, но справился, и вгрызся зубами в твердую, прочную шкуру. Шерсть забила рот, ноздри, лезла в глаза и неприятно пахла, и прокусить ее, хотя бы до нескольких капель крови, никак не получалось. Тут клыки нужны с палец длиной, а не мои ровные и тупые пеньки - мысль исчезла так же, как и появилась, почти мгновенно. Стиснул челюсти еще сильнее, ощущая, как в голове набатом застучали молоточки, происходило нечто из ряда вон выходящее, необъяснимое и непонятное, я словно тонул в вязкой и липкой вате, раз за разом, пробуя сжать зубы все сильнее и сильнее. Наконец, в рот таки брызнуло: "Отвали!" - мысленный посыл удался едва-едва, сонная, вязкая мысль словно с трудом пробилась сквозь преграды замутненного разума, по рукам и по всему остальному телу вдруг пронесся настоящий вал жара, я напрягся и толкнул тушу от себя, в сторону, приложив максимум из того, что мог и имел. Глаза чуть не повылезали из орбит, пресс напрягся, чудовищно вздыбившись, или мне так показалось, не знаю, но мертвый монстр нехотя, медленно и будто в раздумьях, а стоит ли, перевалился сначала на бок, а потом и на спину, освободив мою тушку от своего присутствия.
- Да что б тебя! - в грудь ворвался глоток свежего воздуха, кровь стучала в висках набатом, гулко, туго, сильно. Видать, давление подскочило, и перед глазами все плыло, поворот головы уводил сознание куда дальше, чем обычно, его словно качало из стороны в сторону. И я, честно признаться, испугался вновь, черт, неужели переборщил, неужели вылезли боком те самые риски, о которых предупреждала Гиин?
Кое-как перевернулся на бок, и меня вырвало, прямо под себя, сука, ну что за день такой - в крови, в блевоте, с ахрененным самочувствием и желанием жить, ну просто рай какой-то!
Подняться не было сил еще несколько часов точно, так как сознание то гасло, то вновь вспыхивало, вокруг повсюду плясали разноцветные блики, и я вновь проваливался во тьму. Кровь и прочие жидкости на мне засохли, образов корку и противно хрустели при каждом движении, лицо стянуло, даже дышалось, и то с трудом. Наконец, я открыл глаза и больше не отключался, организм таки справился, глаза неотрывно, не моргая, смотрели на бескрайнее синее небо и прилично ушедшее к горизонту солнце. Внутри же словно надломилось что-то, перегорело, мне надоело мучиться, надоело быть тушкой для битья, принимая на себя постоянные оплеухи судьбы. Хотелось стать сильнее, настолько, чтобы не бояться каждого темного угла и любой ****ской твари, что там может скрываться, поджидая очередного слабака. Чтобы не зависеть ни от кого и самому решать, куда идти и что делать, без опаски и оглядывания назад, как же все это достало! Мне нужна была сила, нужна мощь, подвластная лишь мне и дающая "право"! Вот чего теперь хотел, вот что понял...
Казалось, просто открылись глаза на мир, все стало проще и естественнее, будто до этого ходил в потемках, и вдруг вышел на свет, оглянулся и увидел лишь крохотный пятачок мрака, застилавший ранее взор. А вокруг был сплошной и бесконечный горизонт, сотни и тысячи путей, возможностей и шансов, и если окажусь достаточно удачлив, упорен и стоек, то смогу ухватить и свою птицу счастья, если и не двумя, то уж точно одной рукой. И сжать ей горло, сдавив и заглянув в мутнеющие от угасающей жизни глаза, мол, что, сука, бегать за тобой надо, мучиться, а сама прийти никак?!
Поднялся на ноги с трудом, через силу, ватные ноги отдавали дрожью в коленях и грозились подломиться, бросив меня наземь, но пока держался. Скальный медведь оказался невероятно огромной зверюгой, и только сейчас, глядя на него, понял, какой мизерный шанс выжить у меня был, и выпал, причем совершенно неосознанно. Это ж какая должна быть удача, что бы крохотный клинок угодил именно туда, куда надо, плюс так и не раздавившие меня центнеры веса, хотя ребра чуть ли не трещали, прося о снисхождении и грозя вот-вот рассыпаться осколками, пробив нутро. И еще перед глазами был не просто мертвый моб, но и горячая, относительно свежая и готовая кровь, бери и пользуй, добра навалом. Даже не смотря на то, сколько ее уже вытекло. В груди же засел комочек страха, предупреждающий и тихонько зазвеневший, обращая на себя внимания и напоминая о том, от чего совсем недавно не отбросил копыта. Через пару минут гляделок опустился на корточки там же, где и стоял, и начал думать, впервые столь взвешенно и наперед.