Началось все с самой бредовой мысли, что посетила тогда мою больную и все еще одурманенную схваткой с медведем голову. Ведь чем безумнее цель, тем и безумнее должны быть шаги, что ведут к ее подножию, пусть мир рассмеется от моей затеи, а потом лопнет от еще более сильного смеха или гадливости, уж не знаю, но привлечь его внимания я просто обязан. Затем, недолго думая, выпотрошил брюхо твари и, стараясь не обращать внимания на заставившее прослезиться "чудесное" амбре от вывалившихся кишок, вспоротого желудка и прочего дерьма, весело скакнувшего ко мне на грудь и колени, полез внутрь, благо размеры трупа это позволяли. Перемазался весь, с ног до головы и даже напиться ухитрился, не вовремя открыв рот, за что и поплатился, сначала захлебнувшись, а потом вынужденный и проглотить всю эту гадость. Но решимость не спала, наоборот, значимость момента лишь выросла, в руке появился нож, мой верный и ни разу так и не предавший меня шкуродер, я смотрел на него некоторое время, недолго, секунд пять-десять, стараясь ощутить всю важность происходящего, запомнить и впитать в себя окружающую атмосферу, ореол крови и кислый запах, его привкус на губах и языке. А затем принялся неумело, но с остервенением полосовать себе грудь, руки и ноги, периодически делая взмахи и цепляя вывалившееся вокруг меня нутро зверя.
- Сила в крови, воля в крови, путь в крови! - слова плел почти необдуманно, то, что само приходило на язык, отбраковывая лишь совсем неуместные и кажущиеся недостойными, мало значащими, - Жертва зверя побежденного, и жертва одолевшего его! Вся кровь в одном месте, вся сила едина, все собрано и ждет одного лишь пути! Плата кровью огромна, и торг не уместен, пусть взыскана будет по полной цене! - что-то выходило, не знаю только, что именно, но дышал уже с трудом, легкие будто налились свинцом, впрочем, как и остальное тело, двигать клинком становилось все тяжелее и тяжелее, ну, хоть что-то, да получается, и то хорошо, лишь бы не окочурился раньше времени, - Оставшийся жить, да получит награду, какую желает, превыше всего! Пусть станет способным, высчитывать плату, расчет ведя кровью, и кровью платя! - а вот это уже хреново, зрение поплыло и стало постепенно пропадать, глаза безудержно слезились, руки начали дрожать, носом и горлом пошла кровь, произносить слова стало невозможно, лишь хрипеть и булькать, видно, глупый и неразумный я человечек, раз замахнулся на такое, но остановиться уже не мог, и продолжил "орать" уже про себя, молча, сплевывая и глотая начавшую еще больше хлестать кровь.
"Все жертвы уплочены, кровь разлита, свершится обещанное" - затем я повалился на бок, ощущая, как жизнь в прямом смысле вытекает из меня. И что скоро уже все, тю-тю, привет ближайшее кладбище, ведь только полный дурак вроде меня мог подумать, что подобное проканает, хрен тебе, а не хлеб с маслом и, уже отъезжая, самолично поставил в этом спектакле точку: "И примет мир такую плату, и дань окажется мила, а если нет, пошел он в жопу, цена и так уж слишком велика!" И единственное, что еще смог ощутить гаснущим сознанием, это как руки напряглись в последнем усилии и рывком буквально втолкнули острие клинка куда-то в район солнечного сплетения, к сердцу приставить просто не было уже сил, мир померк мгновенно.
И ведь черта с два дадут спокойно помереть, суки! Где мое кладбище, где перерождение, на хрена мне все это?! Память, в большинстве своем, по-прежнему изобиловала сплошными пробелами, но вот то, что еще с детства не переношу кошмары, помнилось хорошо. И стыда от этого никакого не испытывал, потому как давно признал, что трус. Да, трус! И плевать на всех и вся, я в сон проваливаюсь отдыхать, а не ссацться и гадить под себя, да и какой это, к черту, сон?! Меня уже чуть не выворачивает от подобного, везде, куда ни глянь, одна лишь сплошная кровь, а бросишь взгляд под ноги, так вообще орать охота, потому как картина всегда одна и та же. Мое голое, изуверски распятое тело во всевозможных комбинациях с колюще-режущими пыточными приспособлениями, а рядом, жутко изгибаясь, стою опять я же. Поодаль куча изломанных и изуродованных тел вместе с обрубками конечностей, тоже все мое. В общем, сплошная наглядность самоистязания, и крики, крики, крики, всюду кровь и слова боли, звенящие моим голосом и заставляющее ныть даже зубы и кости.
Сознание еще не корчится, но проснуться уже очень и очень хочется, в жопу такие сны, в жопу видения, пустите меня на респ, где мое кладбище?! Я ведь умер, умер, да?! Суукии! Выпуститеее!!!
- Бууээээ, - первые звуки, сорвавшиеся с губ, были именно такими, и ощущения, должен признать, оказались им под стать. Блевать было нечем, так что горло напрасно насиловало себя, выдавая спазм за спазмом, желудок оказался пуст и просто игнорировал позывы сверху, оставаясь безучастным. Звон, шум, гам, резкий, болезненный свет и боль в районе груди приходили внезапно и оставались, рассасываясь и постепенно переставая давить, угнетая все еще больное сознание. Минут через десять, а может, и куда больше, так как время словно потеряло свой бег, я таки смог вздохнуть более-менее свободно, а переставшее ловить галлюцинации зрение дало, наконец, приемлемую картинку.