Она не очень хорошо разбиралась в картах — Стелла всегда говорила, что Рэйчел в географии полный профан — поэтому не сразу поняла, что едет по дороге, которая пролегала вдоль кладбища. Не задумываясь над тем, что делает, Рэйчел остановила машину и вышла из нее, захватив с собой колючие цветы. Она направилась в сторону могилы Мэриджо и по дороге бросила взгляд на розы. В их лепестках кишели крошечные черви, вгрызаясь в нежную шелковую плоть лишенных аромата цветов.
С криком отвращения она отбросила их прочь, подальше от прекрасных полевых цветов, украшавших мраморную табличку. И только тут заметила, что цветы были свежими. Кто-то навестил могилу после вчерашнего дня. Она осмотрелась кругом, внимательно изучая темный болотистый лес, простиравшийся неподалеку от маленького опрятного кладбища. Никого не было видно, никто за ней не следил. Ну что же, придется ехать через этот дремучий лес и надеяться, что она верно прочитала карту. Может быть, она даже наткнется на призрака, который нанес ей визит прошлой ночью.
Рэйчел снова забралась в машину, прочно закрыв все двери. Врубив кондиционер на полную мощность, она включила радио и тронулась с места. Она попала на передачу какого-то христианского рок-канала, где кто-то истошным голосом вопил о сатане, вонзившем в тебя свои когти. Вздрогнув от ужаса, Рэйчел быстро выключила радио. Сказать по правде, она не верила ни в Бога, ни в дьявола. Однако она верила в то, что зло существует, и не где-то там, а здесь, в Коффинз Гроув, в доме Эстер Блессинг. А еще оно пустило корни в изувеченной душе Люка Берделла.
Было далеко за полдень, и над ней по-прежнему возвышались мрачные сосны. Несмотря на включенный кондиционер, она ощущала тяжелую влагу болота, ее преследовал запах болезней и тления. Дорога сузилась, и Рэйчел увидела между деревьев небольшие озера со стоячей водой. Ей стало интересно, водятся ли в них крокодилы.
Наверное, ей следовало повернуть назад. Стелла была права хотя бы в одном — Рэйчел совершенно не умела ориентироваться на местности. Может, эта узкая дорога — тупик, который кончается болотом, машина нырнет прямо на дно и утащит за собой Рэйчел, да так, что и следа не останется.
— Дура, — громко сказала она, замедляя ход и продолжая двигаться вглубь леса с черепашьей скоростью. Вековые деревья нависали над ней, словно великаны, превращая болото в мрачную обитель страха, столь непохожую на светлый чистый воздух Нью Мексико. Нельзя было вообразить два столь различных места. И может, именно здесь и таился ключ к разгадке таинственной натуры Люка Берделла. Его мрачная, похожая на болото, душа прижилась в знойном климате пустыни.
Она бы пропустила дом, если бы ехала чуть быстрей и не осматривалась по сторонам в надежде найти место, где бы она смогла развернуться и поехать обратно. Дом был очень старым, и лес уже начал наступать на него, заявляя о своих правах. Боковые стены сплошь увил дикий виноград. С огромных деревьев, окружавших дом, словно бархатный занавес, свисал испанский мох. Когда-то дом покрасили, но краска давно облезла, и все окна были разбиты, как будто здесь прошла банда хулиганов.
Это был всего лишь дом, заброшенный дом посреди болотистого леса. И все же Рэйчел, не задумываясь, притормозила машину на краю этого царства сорняков.
Она выключила двигатель, и ледяное кондиционирование, устало содрогнувшись, умолкло. Когда Рэйчел открыла дверцу, ее накрыла волна влажного зноя, будто укутала в мокрое одеяло. Останавливать машину было чистейшим безумием с ее стороны, но она ничего не могла с собой поделать.
Она знала, кому принадлежал этот дом. Знала, кого нашел висящей в разрушенном амбаре восьмилетний сын; знала, кто умер в доме. Но, несмотря на обвинения Эстер, она не знала, кто его убил.
Рэйчел шла к дому медленно, осторожно пробираясь сквозь заросли сорняков. Джинсы набухли от влаги и неприятно холодили кожу, даже свободная майка, и та прилипла к телу. Несмотря на жару, она чувстовала, что ее пробирает озноб, холод и страх сковали душу. И все же она продолжала идти вперед.
Входная дверь давно исчезла. Создавалось впечатление, что много лет назад ее вышибли ударом ноги. Может, это сделала полиция, прибывшая на место очередного самоубийства. А может, это сделал сам Джексон Берделл, когда искал оставшегося у него ублюдочного сына странствующего проповедника.
Внутри дома было тихо, как на кладбище, пахло плесенью и прелой травой. Даже в лучшие времена этот дом, должно быть, наводил тоску, а сейчас он напоминал чудовище, пожиравшее все вокруг.
Дом состоял из множества крохотных комнат, в которых не было ничего, кроме мусора. Самая большая комната располагалась в конце узкого коридора. Тусклый свет, сочившийся из разбитого окна, растекался мутной лужицей на запятнанном полу.
Она посмотрела вниз. Нетрудно было догадаться, что это за пятно, чья кровь пролилась на истертые половицы. На этом самом месте умер Джексон Берделл — то ли от своей руки, то ли от руки жившего с ним байстрюка.
Ее внимание привлек не шум, а шестое чувство, то самое, от которого по спине ползут мурашки и все внутри холодеет. Рэйчел подняла глаза — и вот он уже стоял перед ней, как будто возник из воздуха. Вот и вчера ночью он столь же загадочным образом появился в ее тесной спальне.
— Привет, Рэйчел, — тихо произнес Люк Берделл. И шагнул к ней, наступив на старое кровавое пятно.
Глава тринадцатая
Он выглядел странно, незнакомо, даже немного зловеще, потому что лицо его скрывалось в тени. Исчезла белая просторная одежда, которую он носил в Нью Мексико. Сейчас он был одет во все черное: черные джинсы, ковбойские сапоги, черная футболка. Он выглядел сильным и опасным. Мессия в пустыне тоже был опасен — но этот мужчина с жарким взглядом и стройным гибким телом приводил ее в трепет.
— Что ты здесь делаешь?
Голос Рэйчел прозвучал хрипло. Она осталась стоять на месте. Да и к чему лишние хлопоты? Либо он ее отпустит, либо нет — а спасаться бегством она не собиралась. Не на ту напал! Он знал, до какой степени она его ненавидела. Но возможно, он не догадывался, насколько сильно она его боялась.
— Я здесь родился.
Его голос тоже звучал иначе, он говорил с чарующей медлительностью, растягивая слова. Рэйчел ненавидела южный акцент.
— Конечно, не в этом доме. Но большую часть детства я провел именно здесь.
Казалось, он не замечал старого пятна крови под своими сапогами. Он оглянулся вокруг, и Рэйчел заметила, что его волосы перевязаны кожаным ремешком.
— Рэйчел, вопрос в том, что ты здесь делаешь? Только не говори, что проводишь здесь отпуск, Коффинз Гроув — не всемирный центр туризма. В сущности, если здесь и есть чем хвалиться, так это мной. Еще бы, местный хулиган превратился в духовного лидера!
— Культового лидера.
— Называй, как хочешь, Рэйчел, — он сделал еще один шаг в ее направлении, сойдя при этом со старого пятна. Сама не зная почему, Рэйчел почувствовала облегчение. — Ведь ты приехала сюда, чтобы найти меня, не так ли?
И снова эта медлительная, томная речь.
— И не надейся! Вот уж не думала, что ты покинешь свое духовное святилище. Да если бы я знала, что ты тоже будешь здесь, ни за что бы не приехала.
— Сама виновата, — проворчал он. — К твоему сведению, все знают, что в данное время я уединился в комнате для медитаций, где провожу время в посте и молитвах.
— Нет, не все.
Он склонил голову набок, рассматривая Рэйчел. Она почувствовала, как от томительного беспокойства у нее свело желудок. Он усмехнулся, и ей стало еще хуже. За стенами рекреационного центра он казался совсем другим мужчиной. Более опасным.
— Значит, мне следует принять меры предосторожности? — с этими словами он подошел еще ближе. Рэйчел никогда не считала его атлетически сложенным мужчиной, но сейчас под облегающей черной футболкой четко выделялось мускулистое сильное тело. Она нервно сглотнула слюну и сделала шаг назад.
— Ты хочешь меня убить?