Писатель вошел стремительно и свободно, словно к себе домой.
- Привет, Георг. Слушай, не знал, что у тебя здесь так хорошо, а то заглянул бы раньше.
Он с видимым удовольствием огляделся по сторонам, не заметив Рива, сидящего на полу перед столиком с нефритом.
- Садись, пожалуйста. Хорошо, что ты пришел.
Я уступил ему свое кресло, стараясь не смотреть на Рива, и сел напротив.
- Ты что, играешь в шахматы сам с собой.
- Ну... да, - пробормотал я, и мой собеседник засмеялся.
- И кто выигрывает?
- С переменным успехом, - ответил за меня невидимый и неслышимый Рив, поднимаясь. - Георг, не хочешь уступить мне место? Или предпочитаешь, чтобы я сел к тебе на колени?..
Писатель удивленно взглянул на меня, не понимая, почему это я вдруг покраснел, поспешно поднялся и пересел на диван.
- Значит, ты играешь в шахматы... - сказал он после недолгого молчания.
- Играет-играет, - снова ввязался в разговор Рив, вытянув ноги и положив их на край шахматной доски. - Ну, давай, парень, не стесняйся, скажи нам, зачем пришел. Занять денег или, может быть, хочешь сделать Георга главным героем своего нравственно-эротического романа?
- Хорошая квартира, - сказал мой сосед, прерывая, как ему казалось неловкое молчание.
- Да. Неплохая... Не хочешь ли чего-нибудь выпить?
- Обойдется. - Вскинулся Рив. - Это мой коньяк. Пусть пьет свой портвейн.
- Нет, спасибо, - вежливо отказался писатель.
- Не хочешь сыграть партию-другую? - Повторяя мои интонации, спросил Рив, а потом вдруг снял ноги с доски, наклонился вперед и быстро передвинул белую пешку на одну клетку.
Я вскочил, отвлекая внимание соседа от этих противоестественных передвижений.
- А я все-таки налью нам... У меня есть отличный коньяк.
- Это мой коньяк, - снова напомнил Рив.
- Ну, давай, - осторожно согласился писатель, пристально за мной наблюдая и, наверное, думая, что случилось за эти несколько дней со вполне нормальным человеком. Почему он краснеет, бледнеет, отвечает невпопад и вообще ведет себя странно. - ...А почему три бокала?
Я резко отставил бутылку, сообразив, что собираюсь налить "несуществующему" Риву.
- Да, действительно... три.
- Эй! Один бокал мой! - Воскликнул невыносимый Д'Арт и с грохотом опрокинул несколько фигур. Писатель вздрогнул и уставился на доску, а я поспешил заговорить о чем-то постороннем, сделав вид, что ничего не заметил. Некоторое время сосед оглядывался незаметно, он еще не понял, что происходит, но уже почувствовал, что у меня в комнате "нечисто". К счастью, коньяк был действительно хорошим, и писатель постепенно успокоился. Я же сидел, боясь поднять глаза - теперь Рив стоял за спиной соседа, опираясь на спинку его кресла, и подбрасывал на ладони одну из шахматных фигур. Если он не поймает ее в очередной раз, она упадет прямо в бокал писателю. Что за наказание!
- Ух ты, Георг, это что, нефрит? - Сосед заметил мою маленькую коллекцию и выбрался из кресла. - Можно посмотреть?
- Да, конечно, - подтвердил я облегченно, радуясь, что он отойдет в дальний угол комнаты и не увидит полетов фигурки над своей головой.
Я обернулся к Риву и замер. Что-то странное происходило с ним... с его лицом. Не отрываясь, он смотрел на писателя, присевшего перед стеклянным столиком, и в его темных глазах горела почти... ненависть?
- Это мой нефрит, - сказал он глухо и отшвырнул пешку (к счастью она беззвучно упала на ковер). - Слышишь, ты! Это мой нефрит!
Как будто дрожь пробежала по его телу, и мне показалось, что сквозь это красивое лицо проступают злобные, почти безумные черты другого, чужого и опасного лица. Это было настолько страшно, что я вскрикнул.
- Нет! Нет, не трогай!
Писатель поспешно отдернул руку и оглянулся с безмерным удивлением. Но я успел справиться с собой и повторил спокойно.
- Пожалуйста, не трогай.
- Ладно, не буду. Не волнуйся. - Видимо, он уже убедился, что у меня "не все в порядке с головой", и решил мне не перечить. - Все нормально... Я пойду, пожалуй.
Он осторожно поставил недопитый бокал на столик. Неловко кашлянул, еще раз странно посмотрел на меня и вышел.
Я опустился на диван, чувствуя внезапную усталость, а Рив, прежний Рив, сел рядом со мной. Как только "его нефриту" перестала "угрожать опасность" он мгновенно успокоился.
- Ну что, Георг, сыграем еще партию?
Я промолчал и допил свой коньяк.
- Ты что, обиделся? Я всего лишь немного пошутил.
Я молчал.
- Брось. Он все равно ничего не понял. А если и понял, то не придет больше. И хорошо, что не придет. Ладно, Георг, перестань... Ты что..? Я испугал тебя?! Глупый, неужели ты думаешь...
Я оттолкнул его руку и резко отвернулся.
- Оставь меня в покое! Я ничего не думаю!
- Георг, - при всей мягкости этого негромкого голоса, в нем слышалась пока еще отдаленная угроза. - Не надо. Не надо так со мной.
Я закрыл глаза, чтобы не видеть красивое лицо, которое могло превратиться в злобную маску, если Риву не понравится мой ответ.
- Да! Я боюсь тебя! Я никогда не знаю, что ты сделаешь - разобьешь эту вазу об стену или бросишь ее мне в голову! Тебе нравится мой нефрит? Забирай его, только оставь меня в покое!
Теплая, совсем живая рука прикоснулась к моему плечу.
- Не бойся. Я не сделаю тебе больно... только не серди меня...
Я вошел в комнату после долгой прогулки по городу и быстро осмотрелся. Ничего не разбито, но нефритовые фигурки снова переставлены - ждал меня и не дождался? И теперь может появиться в любую минуту.
Даже самому себе я не признавался, почему стал задерживаться допоздна, почему боюсь заходить в самую тихую из трех комнат... когда-то она была самой безопасной... "Мой коньяк... мой нефрит". Что будет, когда он скажет "мой Георг"?! Не этого ли я боюсь? Раньше он был для меня только непредсказуем, и было что-то оригинальное в резких сменах его настроения. Теперь я начинал понимать, что существо, которое я считаю своим другом, может быть опасно. Раньше необычное знакомство приятно интриговало, теперь оно пугало меня. Я видел в Риве только обычного парня, немного нахального, немного странного, но, впрочем, довольно обаятельного. Меня обманули его живое тепло, улыбка, голос. Я забыл, что он не человек. Все-таки не человек. Был когда-то тем обаятельным, немного нахальным парнем, которого я продолжаю видеть в нем сейчас. Но его уже нет! Остался образ, тень, маска...