— Мои разведчики передают всё более мрачные вести: пал могучий Торак. Драконы, прилетевшие на помощь, понесли огромные потери. Даже Ультраза… пала. Орочьи племена разбиты и рассеяны. Похоже, те картины, что ты видел, сбываются, — закончил он с неподдельным волнением.
Спустя несколько минут тягостного молчания Горноглас, прикидывая что-то в уме, произнёс:
— Остаётся разлом… ужасающая трещина, падающие змеи, и народы, движущиеся на восток, к нашим землям.
Сирифай задумчиво кивнул, его взгляд скользнул по причудливому витью посоха шамана, затем вновь обратился к троллю.
— Меня тревожат виденные тобой орды захватчиков. Если сбылось всё остальное… это тоже случится. Нам нужно узнать правду, про твои видения, — озабоченно произнёс Сирифай..
Он замолк. Следующие несколько минут владыка тёмных эльфов сидел в полном молчании, его взгляд был устремлён внутрь себя. Наконец он поднял взгляд на Горногласа, и в его аметистовых глазах вспыхнула холодная решимость.
— Следуй за мной. Мы отправляемся в Чащу Истины. Древние деревья, что растут там, поведают всю правду. Они слышат всё, что происходит в мире, и их шёпот открывает истину тем, кто умеет слушать.
По пути в заповедную чащу Горноглас нарушил молчание:
— Наши народы… тролли и темные эльфы… когда же началась эта связь? Как мы, столь разные, смогли найти общий язык?
Сирифай на мгновение погрузился в задумчивость, его тонкие пальцы непроизвольно ухватились за узловатую ветку фирнолиса. Он тщательно подбирал слова, стараясь скрыть всю глубину своих знаний за обычным повествованием.
— Я помню, как сейчас, визит Тагруна в Эльдендри, нашу столицу, — начал он тихо, едва заглушая шелест листьев. — Признаюсь, его исполинская фигура поначалу внушала мне ужас. Но когда я взглянул в его глаза… в них не было ни тени угрозы, лишь долг и бремя ответственности. Тагрун был не добрый и не злой. Он просто делал, что должен.
Он сделал паузу, восстанавливая в памяти все образы.
— Конечно, — продолжил Сирифай с лёгкой усмешкой, — у меня были и свои мотивы. Ваши тролли помогли нам избавиться от ужасных клыкастых ползунов, что угрожали нам испокон веков. Наши стрелы отскакивали от их толстой шкуры, в то время как ваши дубины крушили и сминали этих огромных хищников.
— Но также… — он взглянул на Горногласа прямо, — я хотел помочь вашему народу осесть. Ведь это отчасти спасало мои леса от вашей… активной охоты. Да и сам я рассчитывал на вашу недюжинную силу в расчистке и возделывании полей для моего народа.
Сирифай скромно умолчал о главном: о том, как его зоркий взгляд заметил среди вещей Тагруна блеск Кубка Неистовства Ветра. Как он, с холодом в животе осознав, что вождь троллей не ведает об истинной магической ценности реликвии, настойчиво, но с обезоруживающей улыбкой, выпросил его в подарок “в знак дружбы”.
В глубине его памяти всплыли и смутные, тревожащие образы будущего троллей, мелькнувшие перед ним тогда, в дни визита Макута.
Наконец, углубившись далеко внутрь леса, где ветви сплелись в непроницаемый для солнца свод, они достигли Чащи Истин. Сирифай остановился в самом центре и протянул Горногласу странный гриб с сухой, пепельно-серой, волнистой шляпкой.
— Съешь это, шаман, — повелел король. — Сыроежка Слышащего Леса откроет тебе голоса деревьев. Готовься услышать то, что не предназначено для смертных.
Они провели долгие часы в тишине чащи, внимая. Слова деревьев звучали сначала тихо и неразборчиво, но постепенно все отчетливее складывались в зловещую картину.
Древние голоса о войне, о пепле, покрывшем Гривэль и превратившем его в выжженную долину. Они оплакивали гибель Ультразы и Торака, шептали о пропаже Фолиандреля и Ардатри.
Деревья оплакивали жалкие остатки некогда могущественных драконов и предрекали им новые потери. Зловеще звучали слова о разломе земли, который разрушит привычный уклад жизни не только троллей, но и темных эльфов.
И наконец, они заговорили едва слышно, предостерегая, что жалость Валораза обернется большей бедой, чем его гнев.
Затем, словно отдельный шепот, лишь сознание Сирифая коснулись иные образы: бесчисленные зелёные знамёна, движущиеся на эти земли, реки крови и гибель целых племён. Король напряжённо вглядывался в видение, с абсолютной ясностью понимая, что Горноглас его не видит.
Король тёмных эльфов медленно протянул руку и прислонил ладонь к шершавой коре ближайшего фирнолиса. Едва ощутимый трепет пробежал по ветвям, и шепот деревьев стал громче, обретая четкость, обращенную теперь к Горногласу: