Его голос внезапно стал торжественным.
— Но запомни: каждая стихия может быть запечатана лишь в один единственный артефакт. Второй Кубок Вечного Пламени нельзя создать, пока существует первый. А Чашу Неистового Ветра мы ищем уже более трёх столетий.
Фальгор отставил чашку с характерным стуком:
— Любой маг за пределами острова — лишается почти всех своих сил. Если, конечно… — его взгляд стал пристальным, — не обладает соответствующим артефактом.
Малрис медленно кивнул, обдумывая услышанное, но его брови сомкнулись в недоумении.
— Странно… — он говорил осторожно, проверяя каждое слово. — В своих странствиях я не заметил абсолютно никакой разницы в своих силах. Мои заклинания работали с одинаковой силой — и здесь, и в самых отдалённых уголках Ривалдиса.
Чашка в руках Фальгора вдруг замерла на полпути к губам.
— Ты уверен в этом? — его голос внезапно стал хриплым. — Совершенно никакой разницы?
— Абсолютно уверен, — Малрис пожал плечами с детской непосредственностью. — Я думал, это у всех так. Про силы Источника я даже не подозревал.
Фальгор резко поставил чашку, и фарфор звонко стукнул о стол. Его взгляд внезапно стал пронзительным, просвечивающим ученика насквозь. В воздухе повисло тяжёлое молчание. Учитель мысленно перебирал в голове различные теории, пытаясь найти объяснение словам Малриса.
В его сознании медленно складывалась пугающая картина, предвестник чего — то из ряда вон выходящего. Пальцы непроизвольно дёрнулись, и чайная ложка со звоном упала на пол. В глазах Фальгора вспыхнуло понимание. Но ответ ему совершенно не понравился.
— На сегодня достаточно, — он резко поднялся, оборвав аудиенцию повелительным жестом.
Когда дверь за Малрисом закрылась, в кабинете воцарилась гнетущая тишина. Пальцы Фальгора впились в подлокотники кресла, а в глубине его глаз разгорался тревожный огонёк — холодный и расчётливый.
Слова Фальгора, про единственный источник магии, глубоко запали в душу молодому магу. Следующие несколько десятилетий Малрис посвятил новым странствиям по миру.
Он посетил закрытые и надменные леса Эльдории, где эльфы прятались под сенью вековых мелиорнов.
Их тёмные сородичи из соседнего Эльдоракса встретили его с неожиданным радушием — здесь царила атмосфера гостеприимства, так контрастирующая с холодностью светлых собратьев.
На границе эльфийских королевств раскинулись бескрайние леса и степи Тагбабары, где воинственные кентавры устроили в его честь трёхдневный пир с состязаниями в стрельбе из лука.
Глубоко в горах Дувартиса Малрис жил среди суровых гномов, первым из чужеземцев за многие века получив доступ в их легендарные кузни и священные рудники.
Молодой маг не испугался племён воинственных орков, живших в Гривэле. И даже смог на время помирить их с соседями — великанами троллями.
Даже в самых отдалённых и негостеприимных восточных землях, где редкие поселения людей едва цеплялись за жизнь среди бескрайних пустошей, оставил след своего пребывания.
Лишь один уголок Ривалдиса остался неисследованным — дымящийся остров Этариза, оплот древних драконов. Между крылатыми владыками и магами Ксал'Ара веками длилось противостояние — обе силы претендовали на господство над миром.
Маги могли противостоять драконьей мощи только с помощью артефактов. А из-за сурового правила мира, где для каждой стихии предназначался всего один артефакт, уплывать далеко от Ксал’Ара они не могли.
Драконам же не нужны были никакие усилители — они рождались, уже пропитанные магией до последней чешуйки. Но и силы драконов ничего не могла сделать магам, на их острове. Все попытки разбивалась о барьеры Ксал'Ара, питаемые Источником.
Этот хрупкий баланс сохранялся веками — ни те, ни другие не могли добиться решающего перевеса.
Странствуя по миру, Малрис помогал всем, встреченным на пути. Он нес магию тем, кто никогда не знал её щедрости — оживлял иссушенные земли, лечил болезни, останавливал кровопролитные войны. Каждое посещённое племя, каждый город хранил память о волшебнике, подарившем им надежду.
Благодаря его дару деревья росли быстрее, шахты углублялись, а урожаи становились обильнее. Он помогал находить питьевую воду и разжигать огонь. Охлаждал в невыносимую жару и согревал в лютую стужу.
Лишь у эльфов и гномов он увидел подобие процветания — их общества были развиты и устроены. Остальные же прозябали в невежестве, поглощённые вечной борьбой за выживание.