Магия отзывалась странно — не так, как он ожидал. Она сопротивлялась, искажая заклинания на выходе.
Кульминацией стал момент, когда Малрис выполнял тщательно выверенное заклинание во внутреннем дворе. Он вдруг почувствовал, как магическая энергия начинает вытягиваться из него самого.
Маг запаниковал. Попытался прервать, отменить заклинание.
Слишком поздно.
Пространство перед ним исказилось, воздух сгустился, и ткань мира начала разрываться.
Медленно раскрывающаяся трещина дохнула затхлостью и болотным запахом. Раздался приглушённый, чуждый вой, и всё вокруг залил пульсирующий зелёный свет.
Это был портал в другой мир, источающий тёмный, густой туман.
Малрис чувствовал, как нити мироздания дрожат и стонут от боли. В ужасе он собрал остатки сил и захлопнул портал.
Созданное им заклинание совершенно не походило на тот Источник, который он пытался создать. В отчаянии маг схватился за волосы, его глаза были полны безумия и ужаса.
Внутри Малриса всё оборвалось. Десятилетия работы, опытов и экспериментов едва не привели к разрушению мира.
Молодой маг был слишком расстроен своей ошибкой и не обращал внимания ни на что вокруг.
Если бы он был внимательнее, то заметил бы чужой, недобрый взгляд.
Вдалеке блеснули огнём чьи-то жёлтые глаза, пристально наблюдающие за ним.
Одержимость Малриса идеей Источника не исчезла. Напротив, она лишь усиливалась. Но теперь он полностью переработал свой подход к его созданию.
Следующие три года Малрис скрупулёзно просчитывал и перепроверял каждую деталь, каждую переменную. Маг пытался найти ту невидимую ошибку, которая привела к тому ужасу.
Он был твёрдо настроен не допустить новых разрывов в мироздании.
Хотя маг прекратил практические занятия, он время от времени ощущал открытие портала. То чувство было ни с чем не спутать.
Иногда это происходило днём, во время расчётов, но чаще — ночью, во снах.
Малрис списывал всё на страх. Страх случайно вновь открыть портал и невольно разрушить свой мир.
Но со временем навязчивая идея брала верх. Малрис жаждал поскорее сотворить Источник и наполнить магией каждый уголок Ривалдиса.
Не находя явных ошибок, он постепенно возвращался к практическому выполнению этапов своего колдовства. Но каждый раз, делая новый шаг, перед его глазами начинало искажаться пространство.
В нос вновь ударял запах болот, глаза слепил зелёный свет, и появлялась дымка тумана. Все его изыскания неизменно вели к одному — открытию портала.
И каждый раз он резко прерывал эксперимент. Ни разу не решился довести ритуал до конца.
Единственная странность не давала молодому магу покоя. Чувства и зрение не совпадали.
Когда он видел признаки открытия портала, то не ощущал истончения ткани мироздания, как в первый раз. А когда его накрывало это чувство, он не видел портала и не колдовал в тот момент. А чаще всего вовсе спал.
Малрис списывал всё на расшатанные нервы и усталость. Или на отголоски своих прошлых заклинаний, которые он ощущал то сильнее, то слабее.
Маг проводил всё время, погружённый в дальнейшие изыскания и новые, всё более рискованные эксперименты.
Он не замечал, но пристальный взгляд жёлтых глаз преследовал его при каждом новом эксперименте.
В ладони наблюдателя покоилась массивная Чаша, выточенная из цельного алмаза — гладкая и прозрачная. По её поверхности пробегали разноцветные всполохи, образуя калейдоскоп картин.
Чувство неминуемой беды неотступно преследовало Малриса. Ткань мироздания истончалась всё чаще, но никогда — во время его заклинаний.
Он постоянно видел признаки открытия портала, но не отступал. Упрямство и одержимость полностью поглотили мага.
Всё больше сил он черпал из Источника, вкладывая их в свои заклинания.
Но как бы он ни менял порядок и формулы, всё неизменно вело к порталу. Ничего другого не получалось. Малрис был на грани отчаяния.
Малрис готов был забросить все свои эксперименты, но это было немыслимо. Он бы потерял весь смысл жизни.
Но выбор сделали за него. В один из дней к Малрису явился Фальгор в сопровождении всего магического ордена Ксал’Ара. В руках магов Малрис заметил Чаши и Кубки разных форм и размеров.
Фальгор был закутан в темно-бордовый плащ и в руке его тоже была Чаша. Белоснежная Чаша Чистого Льда ярко переливалась на солнце. В некоторых местах иней покрывал её, создавая причудливые узоры.