Конечно же! Ривер хлопнул себя по голове.
— Гэтель не была падшей, так что оставалась чистой и святой, несмотря на свои действия.
Михаил кивнул.
— Харвестер поняла, что если мы официально изгоним Гэтель с Небес, она перестанет быть идеальным сосудом, готовым дать рождение уже взрослому Люциферу.
— Умно, — заметил Метатрон. — Она по-прежнему беременна Люцифером, но у того уже нет тех сил. У нас всё ещё есть время его убить, но даже если не удастся, его рождение не вызовет каталитических разрушений.
Ривер улыбнулся.
— Похоже, Харвестер остановила войну и спасла Небеса. Неплохо для ангела, которого вы хотели сгноить в тюрьме Сатаны.
Этими словами он заслужил несколько хмурых взглядом и оскорблений, которые проигнорировал. Тот факт, что он был более могущественным, чем любой из них, кроме Метатрона, заставлял его чувствовать себя чрезвычайно великодушным.
Михаил, которого Ривер всегда считал ублюдком, подошел и протянул ему руку. Поколебавшись, Ривер её принял, но архангел, как только сцепились их руки, наклонился.
— Я строго судил тебя. И заслужено, — добавил он. Ну, конечно. — Но ты доказал свою преданность поступками. Вы с Харвестер стоите друг друга. — Он понизил голос. — Тебе нужно поторопиться.
Дыхание застряло в горле Ривера. Харвестер была с Рафаэлем. Прямо сейчас. Было ли уже поздно?
С колотящемся сердцем Ривер расправил крылья.
— Я откланиваюсь. Пришлите позже мне свои благодарности за поимку Гэтель и помощь в завершении войны.
— Ты её начал, самовлюблённый засранец! — крикнул Уриэль.
— Верно. Педик. — Ривер пожал плечами. — В последнее время ты меня никогда не благодарил. Я приму позже твои извинения.
Он покинул их с раскрытыми ртами и яростными лицами. У всех, кроме Метатрона, смех которого сопровождал Ривера весь путь до Небес.
Глава 34
Харвестер в очередной раз вошла в дом Рафаэля, расположенный в горах, простирающихся за внешними границами Небес.
Новоприбывшие всегда удивлялись, что Небеса не состояли из облаков и золотых ворот. Они напоминали Землю. Только на Небесах было чище. И не было кусачих насекомых, ядовитых пресмыкающихся и вызывающей аллергию пыльцы.
И даже в снегах или пустыне, здесь не было дико холодно или жарко.
Рафаэль ждал её в спальне.
В желудке всё сжалось, когда она вошла туда.
— Взгляни на себя, — произнёс Рафаэль. — Сколько на тебе слоёв одежды?
Около миллиона. Харвестер подготовилась: поплакала, приняла душ, снова поплакала.
Одевание оказалось главным испытанием, но Харвестер нужно признаться, что она улыбнулась, надевая уродливые розовые трусики и бюстгальтер, которые ей купил Ривер.
Это было молчаливое неповиновение, но Харвестер нравилось, что Рафаэлю придётся снимать кое-что, что принадлежало Риверу.
За всем этим последовали леггинсы и топ, штаны и халат. Но из-за того, как Рафаэль раздевал её глазами, Харвестер пожалела, что не надела доспехи. И пояс верности.
Отрывающий член пояс верности, который была вынуждена носить Лимос, когда была обручена с Сатаной, сейчас был бы очень к месту.
А вот Рафаэль был одет лишь в домашние шёлковые брюки алого цвета, и у Харвестер было предположение, что под ними он был без белья.
— Давай просто это сделаем, — процедила она.
— Такая голодная. — Рафаэль улыбнулся, вот только улыбка не оказалась милой. — А я уже было подумал, что ты насытилась своей активностью с Ривером. — Он двинулся к ней, хищная походка не скрывала намерений. — Теперь всё закончено. Если он зашёл дальше поцелуев, я его уничтожу.
Харвестер зашипела.
— Я пришла, потому что у нас сделка, и всё это ради Лимос. Но если ты хоть пальцем тронешь Ривера, знай, что остаток моей жизни тебе придётся брать меня силой.
Рафаэль обнял её за талию и притянул к себе.
— О, мне так не кажется. — Он потёрся носом о её ухо, и Харвестер понадобилась вся сила, чтобы не напрячься. — Однажды побыв со мной, ты будешь умолять меня взять тебя в свою постель.
Что. За. Придурок.
— У меня поясница дрожит от нетерпения.
Проведя языком по раковине её уха, Рафаэль подтолкнул Харвестер к огромной кровати в центре комнаты. С каждым шагом сердце Харвестер опускалось всё ниже, внутренности завязывались в узел, а тело омывало мрачное, безрадостное чувство.
За тысячи лет, что она была падшим ангелом, ей приходилось спать с несколькими крайне неприятными мужчинами, и она научилась справляться, обычно играя роль, позволяющую ей отделить себя от своих действий.