Призрак направился к Хэрроугейту, расположенному на южном краю плато Мегиддо, и Ривер последовал за ним.
— Вернёшься, когда будешь готов.
Они вошли в портал, и Призрак нажал символ кадуцея, ведущий в ЦБП. Когда появился приёмный покой больницы, Призрак вышел.
— Береги себя. В Шеуле волнения, но, думаю, ты и так об этом знаешь.
— Немного. — Ривер подождал, когда портал закроется. Когда внутри стало темно, мерцали только шеулические символы и линии карты на стене, он нажал символ того Хэрроугейта, который располагался наиболее близко к домику на Гавайях Лимос.
Потерять способность перемещаться, по своему желанию, в любой уголок мира было одним из наиболее худших наказаний для тех, кого выгнали с Небес, и Ривер выругался, идя по песчаной дорожке к воротам дома Лимос.
У двери его встретил Эрик и удивил воодушевлёнными объятиями.
— Ривер, приятель, рад тебя видеть. — Эрик отступил назад. — Слышал, ты какое-то время провёл в Шеуле. Это правда, что ты спасал Харвестер? И что она была шпионкой на нашей стороне?
Ривер последовал за Эриком в оформленную в пляжном стиле гостиную. Лимос там отсутствовала.
— Да. Её восстановили в статусе ангела.
— Полагаю, это здорово. — Эрик указал на книжный шкаф в виде каноэ, за которым располагалась кухня. — Пива?
— Спасибо, но откажусь.
Ситуация требовала тонкостей и Эрик опустился на плетеную кушетку, как будто ноги его подвели.
— Чёрт возьми. — Он упёрся локтями в колени и спрятал лицо в ладони. — Я так рад, что ты здесь. Лимос… не знаю. Чувствую себя так, будто её больше нет.
Сердце Ривера довольно болезненно сжалось.
— Где она?
— В спальне. — Эрик поднял голову, тени под глазами говорили о большом беспокойстве и бессонных ночах. — Она не выходит. Я не могу заставить её есть, сам ношу её в душ. Она не разговаривает. Даже не плачет. — Эрик запустил руки в волосы, взлохматив их. — Помоги ей. Пожалуйста.
Ривер сделает всё, что в его силах. Он лишь надеялся, что хоть что-то в нём осталось.
Взяв себя в руки, он вошёл в спальню. Лимос свернулась калачиком под одеялами, лишь загорелые ноги торчали из-под кружева.
В углу стояла пустая колыбель, которую с любовью вырезал из дерева Танатос.
С разбитым сердцем Ривер сел на край кровати рядом с дочерью и нежно опустил руку на её плечо.
— Ли?
Лимос завозилась под одеялами.
— Р-Ривер?
Он с борьбой выбралась из-под одеял и сжала Ривера в таких крепких объятиях, что он едва мог дышать.
И Лимос, которая редко плакала, оросила его шею, плечо и грудь слезами.
Ривер ничего не говорил, просто прижимал её к себе, пока она плакала. Если что он и узнал о женщинах — в основном, от Харвестер — очень легко сказать что-то неправильное и, зачастую, просто промолчать — лучшее решение ситуации.
В конце концов, рыдания Лимос превратились во всхлипы, и Ривер повернулся, чтобы достать коробочку с платками со столика у кровати. Очень осторожно, он стёр влажные дорожки с лица дочери и откинул назад спутавшиеся волосы.
Лимос не любила ничего больше, чем быть чем-то побалованной, и Ривер был готов сделать для неё всё.
Она позволила ему привести её в порядок, а затем отстранилась, чтобы дать ему возможность удобно расположиться на кровати.
— Ты пропал.
В голосе не было обвинений, лишь констатация факта.
— Прости.
Фиолетовые глаза встретились с него.
— Эрик сказал, что ты отправился спасти Харвестер. Ты её любишь?
Ух-ты. Кстати говоря, о слепоте. Лимос слепой никогда не была.
— Всё… сложно.
— Почему?
Ривер не хотел сейчас разговаривать на эту тему, но чувствовал, что это нужно Лимос, это причина присоединиться к жизни, пусть даже на несколько минут, прежде чем она снова заберётся под одеяла.
— Когда я был Энриетом, мы были с ней близки, — ответил он, и Лимос села немного прямее.
— Вы были любовниками? — Под смертельно угрожающей наружностью Всадницы, Лимос внутри всегда была очень романтична.
— Нет, но должны были ими стать. Во всём можно винить меня. Я был идиотом. Я не много помню, но знаю, что это ты рассказала мне, что приходишься мне дочерью и что у меня есть ещё три сына.
Лимос нахмурилась.
— Я этого не помню.
— Потому что твои воспоминания, как и воспоминания других, стёрли. — Ривер перевёл взгляд на колыбельку, и горло сжалось от горя. От того, что он не может всё исправить. — По-видимому, я немного сошёл с ума. Всё ещё не знаю, что произошло, но я исчез, и Харвестер поклялась приглядывать за вами, раз уж я не мог. — Или не хотел. Ривер понятия не имел почему, но этот пропавший кусочек памяти до сих пор сводил его с ума. — Она бросила всё, пала и стала вашим Наблюдателем.