— Привет, — с запинкой произнесла Харвестер.
Он ничего не ответил. Просто продолжил приближаться, выражение лица было серьёзным, и нежное трепетание её сердечка превратилось в грохот ужаса. Он злился?
Он остановился от неё в нескольких ярдах, ноздри трепетали, грудь тяжело поднималась и опускалась. От него исходила сжигающая, первобытная мужественность, и тело Харвестер ответило соответствующей женской реакцией.
— Во-первых, — произнёс он, — спасибо, что вытащила меня из Шеула и спасла мне жизнь. — Голос был серьёзным, окутанным эмоцией, название которой Харвестер боялась дать. Но он был неправ. Он спас её жизнь. — Во-вторых, мы покончили с причинением друг другу боли, ненавистью и прочей хренью.
Харвестер резко вдохнула. После всего, что случилось на горе Мегиддо, она должна была ожидать подобного, и это было неизбежно, в конце концов, вот только Харвестер всё равно чувствовала себя так, будто ей разбили сердце.
Расправив плечи, она попыталась скрыть боль.
— Вероятно, так будет лучше.
Особенно учитывая то, что Харвестер собиралась официально отдаться Рафаэлю сегодня ночью.
— Рад, что ты согласна. — В три шага Ривер оказался рядом и впился в её губы. — Больше никакой хрени, — сказал он. — Я хочу тебя. Думаю, я всегда тебя хотел.
Удивление и радость так сильно сдавили ей грудь, что Харвестер едва не рухнула на землю.
Рыдая от облегчения, она прильнула к Риверу и закинула ногу ему на талию, когда он прижал её к дереву.
Боже, он был искрой, а она — сухим поленом, и когда он обхватил её под попку, прижал плотнее к себе и начал покачиваться, то вжимаясь бугорком в области ширинки между её ног, то отводя бёдра, Харвестер едва не сгорела в пламени.
Прохладный ветерок с океана не мог облегчить этот жар. Реальность была в том, что Харвестер находилась в этом тропическом раю с мужчиной, которого любила и ненавидела тысячелетиями… с тем мужчиной, которого любила и ненавидела последние несколько лет… и всё становилось лишь горячее.
Ривер покрыл голодными поцелуями её щёки, челюсть и горло. Его дыхание обдувало её кожу, разжигало её, когда он проделал весь путь дальше, над ключицей, а затем ниже, где скользнул языком под V-образный вырез её шёлкового топа.
В отдалении смех слуг Лимос перекрыл грохот волн и крик морских птиц над головой.
— Не здесь, — прошептала Харвестер.
Ривер оторвал язык от ложбинки между её грудями, когда Харвестер переместила их вдвоём поглубже в джунгли, к прозрачному водоёму, подальше от протоптанной тропы к дому Лимос.
— Идеальна. — Ривер отступил назад, чтобы помочь ей избавиться от топа.
Когда Харвестер попыталась стянуть вниз чёрную кожаную мини-юбку, Ривер обхватил её за запястья и прижал их к животу, а сам опустился перед ней на колени.
— Нет. — Его голос был властным. Голодным. Таким сексуальным, что Харвестер не возражала, что Ривер перехватил инициативу. — Я это сделаю.
Отпустив её запястья, Ривер скользнул руками под подол юбки.
Его ладони были гладкими и горячими, и бёдра Харвестер задрожали, когда Ривер принялся большими пальцами гладить чувствительную кожу.
Подняв лицо, он поймал её взгляд. Изумрудно-голубые глаза затянулись дымкой, когда Ривер медленно скользнул руками вверх. Дюйм за мучительным дюймом он ласкал её ноги, разжигал чувственное пламя, грозящее охватить их с головой.
К тому времени, как его пальцы коснулись нежной плоти, Харвестер уже задыхалась.
— Никаких трусиков, — хрипло произнёс Ривер. — Чёрт возьми, я просто обязан воспользоваться этой ситуацией.
«Пожалуйста, пожалуйста, воспользуйся».
По-видимому, Ривер мог читать мысли, потому что прежде, чем Харвестер сумела затаить дыхание, он дёрнул её юбку вверх и опустил Харвестер на влажный камень, затем закинул её ноги к себе на плечи и опустил лицо к её жаждущему лону.
Никогда раньше Харвестер не испытывала таких чувств, когда была обнажена и с мужчиной.
Спаривание всегда являлось удовлетворением основного инстинкта, но это… сейчас эмоции и физическое желание были настолько глубоко, что Харвестер ощущала их в душе.
Она не ощущала себя так ни разу после того, как Энриет взял её девственность.
Появилось беспокойство, защитный инстинкт, зарождённый глубоко в ней тысячами лет тяжёлой жизни, и с тихим вскриком Харвестер оттолкнула Ривера.
— Успокойся, — произнёс Ривер, его тихий тон вытащил её из тьмы. — Я с тобой.
Он поймал её за руки, переплёл пальцы со своими и посмотрел ей в лицо взглядом, полным такого обещания, что Харвестер пришлось закрыть глаза и отвернуться, прежде чем ему удастся увидеть уязвимость, сейчас чётко прослеживающуюся в её взгляде.