ГЛАВА VIII
Самолет и бомба... Самолет - красив, бомба вызывала отвращение даже у самих создателей: "Мы сделали работу за дьявола!" - сказал Оппенгеймер после взрыва на Бикини. Но самые совершенные самолеты были только средством доставки бомбы. Бартиниевская "невидимка" - антитеза самолету. И вообще транспорту - в его привычном смысле. Ведь "Элдридж" не просто исчез - он мгновенно переместился на несколько тысяч километров! Если это действительно так, нас больше не должны интересовать самолеты. Проводим равнодушным взглядом новейший "МиГ" - и он унесется в дырявое небо, грохоча, как миллион телег... Самолет, бомба и "невидимка" парадоксально пересеклись, завладев помыслами горстки гениев. Эйнштейн дважды жег свои рукописи - в 20-х годах и незадолго до смерти. Видимо, на ближних подступах к Единой теории поля остался и отец советской супербомбы - академик А.Д. Сахаров. Известно, что его последние работы посвящены анализу теоретических моделей многомерной Вселенной. Была ли "невидимка" альтернативой бомбе? Ядерное оружие заложило в основу мира первый в истории социума по-настоящему непреложный закон - закон массированного возмездия. Худо-бедно, но полстолетия мир держался исключительно на бомбе. Паритет страха. Что "невидимка" нам готовит? "...Я был невидим и еще только начинал сознавать, какие преимущества это давало мне. Сотни самых дерзких и фантастических планов возникали в моем мозгу, и от сознания полной безнаказанности кружилась голова..." Уэллсовский герой выделил в химически-чистом виде суть соблазна всемогущество через безнаказанность. И даже технологический паритет в этой области вряд ли способен стабилизировать мир. Эйнштейн, Сахаров, Бартини... Один испугался за человечество, другой увлекся политической борьбой, третьему дали достаточный срок для раздумий. ...На могильном камне двадцатидвухлетнего математика Эвариста Галуа высечена эпитафия - короткая, как вздох облегчения: "Он не успел..." А если бы успел?.. Если бы исход той дуэли был другой? Такие вопросы пытался ставить и Бартини, предлагая - на полном серьезе! - создать специальную науку для изучения исторических альтернатив. "Экспериментальная история будет строить прогностические модели возможного прошлого - говорил Бартини. - Причем с гораздо большей точностью, чем нынешние прогнозы!.. Слушатели тревожно переглядывались: не разыгрывает ли их Роберт Людвигович? - ...Но такая наука уже есть, - продолжает Бартини и выдерживает эффектную паузу. - Это так называемая научная фантастика... "Воображение важнее, чем знание", - заметил однажды Эйнштейн.