Военные совершили налёт на рынок, и я едва успел скрыться, спрятавшись за телегой, едва умудрившись протиснуться сквозь толпу и убежать. Они хватали всех, до кого могли дотянуться. Даже невинных прохожих, оказавшихся не в том месте и не в то время. Я бежал всю дорогу домой, но на рассвете, когда моя сестра так и не вернулась домой, я понял, что что-то не так. Я добрался до площади как раз вовремя, чтобы увидеть, как они выстраивают всех в очередь. Я был так мал, что мне пришлось карабкаться по водосточной трубе здания, чтобы увидеть.
— Ей было одиннадцать, и они повесили её там вместе с наёмниками, ворами и людьми, рядом с которыми она побоялась бы стоять, не говоря уже о том, чтобы провести свои последние минуты. Я мало что помню. Но в какой-то момент мне показалось, что она увидела меня в толпе. По её лицу текли слёзы, но она не издала ни звука. Она улыбнулась мне. Это была одна из тех улыбок, которые должны были успокаивать, всё-будет-в-порядке. И это всё, что я помню. Я солгал раньше. Я не помню момент, когда это произошло. Может быть, я отвернулся или убежал. Или, может быть, я просто заблокировал память. Но в тот день она умерла. Потому что я втянул её во что-то опасное.
Роар не ответила, и он не мог винить её. Это была удручающая история, не совсем то, что рассказывают, чтобы развеселить кого-то. Когда он поднял глаза, она стояла в дверном проёме.
Она спросила:
— Вот почему ты не брал себе учеников? — он поднял брови. — Дьюк сказал мне.
Ну, конечно же, он сказал.
— Да, отчасти так оно и есть. Я вошёл в эту жизнь, потому что у меня не было другого выбора. Я ненавидел этот город. Я ненавидел улицы и охранников, большинство из которых были точно такими же, как те люди, с которыми мы только что столкнулись. Я ненавидел членов королевской семьи и людей, которые прятались в своих домах, вместо того чтобы высказаться. Я ненавидел всё. И Дьюк предложил мне шанс выбраться, так что я воспользовался этим шансом и больше не оглядывался. Честно говоря, я надеялся, что умру. Что это просто закончится. Я только что потерял своих родителей и сестру, и по какой-то причине, несмотря на огромные шансы, я не последовал за ними. До того, как Дьюк нашёл меня, я всё более и более безрассудно вёл себя на чёрном рынке, общался с опасными людьми, брался за рискованную работу, которая непременно должна была пойти не так, но в какую бы опасность я ни попадал, мне всегда казалось, что я выползаю из неё, всё ещё дыша. До сих пор, наверное. Я привык любить эту жизнь, но я всё равно не стал бы рекомендовать такую жизнь никому, у кого есть иной выбор.
Она подошла ближе и села рядом с ним, скрестив ноги. Она разгладила гладкую ткань своих брюк, проведя руками от колен до лодыжек и обратно. Опустив голову, она спросила:
— Так вот почему ты был против моего вступления в вашу команду?
Он сглотнул. И когда он ответил, в его голосе было больше эмоций, чем он хотел бы.
— Я бы до сих пор был бы против, если бы посчитал, что это сработает. Но теперь я понимаю, что мне не хочется расставаться с тобой. Прости меня за всё то время, когда я отталкивал тебя, за всё то время, когда я тебя злил. Только после того, как я встретил тебя… впервые за очень долгое время, у меня не возникло желания броситься на путь смерти, чтобы проверить смогу ли я выжить. Смерть означала бы оставить тебя, а это было немыслимо. Это немыслимо. То, что я чувствую к тебе, Роар, это страшнее любой бури, с которой я когда-либо сталкивался.
Она издала тихий раненный звук и пододвинулась ближе к нему. Она повернулась лицом к его плечу, и он почувствовал влагу на её щеках. Он позволил своей руке упасть на её здоровую руку, лежавшую на колене. Он был бы рад просто прикоснуться, но она переплела их пальцы, крепко сжав их.
— Почему ты взял себе имя Локи, если так их ненавидел?
Он вздохнул и издал слабый смешок.
— Ты решила заставить меня раскрыть все свои секреты, не так ли?
Она отстранилась, широко раскрыв глаза и тряся головой, и он тут же пожалел, что вообще открыл рот. Она сказала: