В заключение мисс Гарвис предположила, что мне, возможно, следует немедленно нанести первый визит. Я вернулась домой пообедать. Затем отправилась в путь.
Первым делом я обнаружила, что Салли держала абсолютно все двери в своем доме запертыми — и что остатки нашего с ней чаепития давностью в несколько недель до сих пор можно найти в гостиной. К счастью, еду убрали — остались только тарелки, чашки и ложки, да еще чайник с присохшими ко дну чаинками. Я прошлась по набору ключей — больших до неприличия, как и все местные замки, — и примерилась к двери в комнату, примыкающую к гостиной и встроенную, насколько я понимала, в заднюю часть дома. Как только один из ключей провернулся в замке и дверь отошла от косяка, мои ноздри защекотал неприятный затхлый запах. Свет в комнате не горел. Возможно, здесь я нашла пресловутую библиотеку доктора Тесслера?
Я пошарила по стене в поисках выключателя, но ничего не найдя, сделала робкий шаг через порог. Никогда, похоже, не приходилось мне видеть комнату, настолько погруженную в темноту. Дух застоя накатил еще сильнее, спровоцировав легкий дискомфорт в горле. Я решила повременить, отложить на потом задуманное исследование, а потому закрыла дверь и пошла наверх. Комнаты первого этажа — их было две, под ними располагалась идентично спланированная пара помещений, — отличались высокими потолками, поэтому лестницы здесь забирали круто ввысь. Вообще, многое в этом доме производило такое впечатление, будто его намеренно спланировали и построили неудобным. В первой комнате, чей замок потребовал от меня еще немного возни с ключами, не оказалось ничего, кроме каких-то гор бумаги, наваленных одна на другую; снова — все ветхое, неухоженное. Пыль и грязь здесь так давно никто не убирал, что стены и бумажные штабели буквально засалились. Одна только мысль о том, чтобы разворошить всю эту неухоженную груду свитков и рукописей, заставила меня содрогнуться.
Вторая комната оказалась спальней — занимаемой, предположительно, Салли. Окна были плотно зашторены, и мне пришлось включить свет. «Скудная меблировка» — именно это клише пришло на ум при взгляде на здешнее убранство; скудная, еще более древняя и побитая временем. Высокие потолки, тяжелые гипсовые карнизы и массивная гипсовая же розетка в центре потрескавшегося потолка подчеркивали убого-анахроничную обстановку. Однако там стоял более современный двуспальный диван — очень низкий и выглядевший так, будто на нем спали, но не перестилали несколько недель кряду. Я взялась за рукоятку ящика шаткого туалетного столика, подергала на себя — тот страшно скрипел и, похоже, заклинил. Оказалось, внутри было сложено затрепанное и заношенное нижнее белье Салли. Я в растерянности оглянулась на темно-зеленые шторы — длинные, из очень тяжелой ткани.
Расследование складывалось удручающе, но я решила поупорствовать.
Второй этаж выглядел так, будто изначально это была одна комната, куда можно было попасть с небольшой лестничной клетки. Здесь все переоборудовали — без надлежащего умения и уж точно без квалификации; видимо, намеревались воздвигнуть тут перегородку, чтобы установить ванную и туалет, а также сколько-нибудь удобный проход между ними. Мог ли дом изначально быть спроектированным без этих необходимых удобств? В случае чудаковатого доктора Тесслера все казалось возможным. Мне сразу вспомнился лимерик:
Но было здесь что-то, что мне показалось не только убогим, но и смутно пугающим. Дверь, ведущая с небольшой лестничной клетки в единственную комнату, выглядела так, будто ее взломали силой, причем изнутри. Что характерно, открывалась-то она изначально именно наружу. Этот ущерб, судя по всему, нанесли не столь недавно — хотя, не спорю, не так-то просто на глаз датировать подобные вещи, — но разбитая дверь до сих пор понуро висела на одной только массивной нижней петле, и из-за нее в комнату вообще с трудом получалось пройти. Действуя очень осторожно, я продвинула ее немного вперед — и вся эта покореженная конструкция пронзительно завизжала. Тогда, боязливо прошмыгнув в косой проем, я настороженно заозиралась.