Шпионаж был развит повсеместно. Его агентами оказывались иностранные подданные, водворившиеся во Франции под маской патриотов и революционеров; многие из них были финансистами. Эти люди опутывали густой сетью французских «нуворишей», в числе которых находились многочисленные чиновники государственных учреждений, депутаты Конвента и даже отдельные члены правительственных Комитетов.
Английский банкир Бойд, личный финансист Питта и английского министра иностранных дел, открыл совместно со своим компаньоном Кером отделение лондонского банка в Париже. Бойд пользовался горячей поддержкой депутатов Делоне и Шабо, причем Шабо, бывший в то время членом Комитета общественной безопасности, добился снятия печатей, наложенных на банк Бойда, достал ему паспорт и помог бежать из Парижа.
Прусский подданный, невшательский банкир Перрего, обосновавшийся в Париже, был постоянным агентом английского правительства и раздавал деньги, ассигнованные Питтом за отдельные услуги по шпионажу и диверсиям. Перрего находился в близких отношениях с Дантоном.
Бельгийский банкир, австрийский подданный Проли основал в Париже и вел до самого начала войны газету «Космополит», защищавшую английскую политику. Проли завязал тесные отношения с Демуленом и членом Комитета общественного спасения Эро де Сешелем, который использовал этого дельца в качестве своего секретаря и осведомителя. Проли выполнял секретные дипломатические миссии Дантона, был в контакте с рядом депутатов Конвента и через своего подручного Дефье проник во все тайны Якобинского клуба. С помощью того же Дефье, бордоского еврея Перейры и драматурга Дюбюиссона Проли сумел объединить народные общества секций и создал Центральный комитет, в котором определил себе ведущую роль. Центральный комитет народных обществ, находившийся в непосредственном контакте с санкюлотами секций, стал могущественной организацией, соперничавшей одно время с Якобинским клубом и Коммуной. Проли, Перейра и их сообщники не скрывали своего презрения к Конвенту, рассчитывая полностью опутать его своими сетями.
Испанский банкир Гюзман благодаря щедрым подачкам составил себе целую клиентуру из парижской бедноты. Ему удалось пробраться даже в повстанческий комитет 31 мая. Гюзман был особенно близок с Дантоном, с которым он устраивал дорогостоящие обеды и интимные попойки.
Моравские финансисты братья Добруска, получившие от австрийского императора за особые услуги баронский титул и фамилию Шенфельд, устроились во Франции сразу же после начала войны под видом преследуемых патриотов Фрей («свободных»). Братья Фрей завязали тесные отношения с рядом влиятельных депутатов Горы и тайно составляли многие из проектов министру иностранных дел Лебрену. Они ссужали взаймы деньги, ажиотировали на национальных имуществах и давали публичные обеды в роскошном отеле эмигрантов. В их цепкие лапы попал депутат Шабо. Обвиненные в шпионаже, они скрывались благодаря Шабо, женившемуся на их красавице сестре, за которой он получил двести тысяч ливров приданого.
Все эти иностранные дельцы рядились в одежды крайнего демократизма и восхваляли революцию. Некоторым из них удалось даже сблизиться с лидерами эбертистов. Так, голландский банкир Кок находился в самых близких отношениях с Эбером, соотечественник Кока финансист Ван-ден-Ивер был другом Клоотса; Проли и Дефье установили позднее тесный контакт с видными эбертистами Ронсеном и Венсаном. Таким образом, посредством иностранных агентов оба враждебных крыла якобинского блока косвенно сблизились между собой гораздо теснее, чем могли полагать их лидеры.
Одной из главных фигур иностранного ажиотажа был неуловимый авантюрист, шпион и делец барон де Батц, человек замечательный в своем роде. Самозванный дворянин, владелец огромного состояния, созданного спекуляцией, Батц верно и преданно служил делу роялизма. Он несколько раз эмигрировал, сражался в армии врагов, а затем с невероятной дерзостью вновь появлялся во Франции. Он сумел вкрасться в доверие к жирондистскому правительству, пытался спасти короля на пути последнего к эшафоту, организовывал заговоры с целью освобождения королевы и главарей Жиронды. Батц состоял в близких отношениях со многими иностранными банкирами и депутатами Конвента. С ним часто обедал Дантон. Его загородный дом в Шарроне был своеобразным организационным центром. Им были подкуплены некоторые чиновники полиции, которые оказывали ему тайное покровительство и вовремя предупреждали об опасности. С именем Батца было тесно связано одно из наиболее громких мошенничеств того времени — пресловутое дело Ост-Индской компании.