Отечество в опасности! Этот клич, подобно вихрю, пронесся над встревоженной страной; он звучал и на равнинах Фландрии, и на полях Шампани, и на высотах Вогезов, и в цветущих долинах солнечного Прованса. Его услышали эльзасские горняки и лионские ткачи, моряки Нанта и Марселя, рабочие Лилля, Сент-Этьенна и Крезо. По всей Франции, охваченной единым патриотическим порывом, прокатилось массовое движение добровольного вступления в армию. Повсюду формировались отряды волонтеров. Первые подразделения воинов-федератов вступали в Париж.
Всеобщий патриотический подъем заставил колеблющееся Собрание принять 11 июля декрет, объявлявший отечество в опасности; еще раньше было проведено решение о сборе федератов в Париже для празднования дня 14 июля. Король не рискнул отвергнуть эти постановления Ассамблеи, как и ее отказ признать увольнение Петиона. Началась всеобщая мобилизация. Все мужчины, способные носить оружие, подлежали призыву. Новые формирования регулярной армии вместе с отрядами добровольцев-федератов двинулись к восточным границам. Внешний враг должен быть отброшен и будет отброшен! А внутренний?.. Как и предсказывал недавно Робеспьер, первого нельзя было отделять от второго, ибо они были связаны неразрывными узами.
Когда-то король рассчитывал, что война позволит ему опереться на армию для разгрома народа. Произошло обратное: армия слилась с народом для разгрома монархии. Долго сдерживаемое народное негодование теперь обрушивало свой гнев не только на интервентов, но и на тех, кто открывал им дорогу в Париж. Революционный инстинкт поднявшихся масс верно указывал им на главный форпост измены и контрреволюции, окопавшихся в Тюильрийском дворце. Неподкупный оказался прав: необходимо было прежде всего уничтожить «внутренний Кобленц», и раз не удалось сделать это до начала войны, нужно было торопиться теперь! Отечество в опасности! И эта опасность не исчезнет до тех пор, пока не будет сломлен хребет монархии!
Глава 4
На пути к республике
К середине июля складываются два очага будущего восстания. Первым из них было собрание комиссаров столичных секций, вторым — центральный комитет федератов, собиравшихся в Париже.
Секции давно подняли свой голос. Уже в июне некоторые из них выступали с требованием свержения Людовика XVI. С 23 июня комиссары секций стали регулярно собираться в здании ратуши, явочным порядком присвоив себе права нового революционного органа столицы. С начала июля требования секций приобретают все более решительный характер. В Ассамблею направляется поток петиций, призывающих не только к отставке Лафайета и других предателей-генералов, но и к свержению короля, нарушившего конституцию и подло изменившего родине. Руководящая роль в деятельности секций принадлежала якобинцам и кордельерам. Бурную энергию в эти дни развивают Дантон и Шомет. Под влиянием агитации Дантона одна из секций проводит решение об отмене деления своих граждан на активных и пассивных; этот смелый акт становится примером для других районов столицы.
Одновременно в Париже образуется лагерь вооруженных федератов. К 11 июля их было зарегистрировано свыше тысячи шестисот человек, к 24 июля — уже около четырех тысяч. Согласно декрету Собрания федераты должны были присутствовать в Париже для празднования дня взятия Бастилии, а затем их надлежало перевести в Суасеон. Но вожди демократии настаивали на том, чтобы сохранить лагерь федератов в самой столице. 16 июля Робеспьер доказывает в Якобинском клубе необходимость пребывания федератов в Париже до тех пор, пока не будет ликвидировано напряженное положение. На следующий день он пишет от имени федератов адрес Законодательному собранию, в котором формулирует основные принципы программы демократов: отстранение исполнительной власти в лице короля, возбуждение обвинения против Лафайета, смещение военных и административных должностных лиц, обновление состава судов. Таким образом, парижский народ, объединявшийся с населением всей страны, под руководством Якобинского клуба и других демократических организаций готовился приступить к осуществлению последнего акта низвержения старого порядка…