Робеспьер драматизирует. Однако верно то, что он не похож на это большинство депутатов, которые, как показал Тимоти Тэкетт, потратили множество недель, чтобы стать революционерами; он был таковым до своего прибытия в Версаль и сразу заплатил за это цену. В Аррасе, ещё до своего избрания, он убеждён, что его борьба является всеобщей и обязывает его порвать со старыми друзьями по адвокатской коллегии и академии. "С тех пор, как я впервые поддался, - пишет он во "Врагах родины", - властному чувству, побудившему меня разоблачать перед моими согражданами злоупотребления, которые душили эту провинцию, я был вынужден возвыситься над советами встревоженной дружбы". Он не единственный, кто вступает в бой, но он один из тех, кто потерял больше всего. Разоблачая депутатов третьего сословия в Штатах Артуа и аррасских эшевенов, он настраивает против себя Демазьере, который когда-то говорил о нём Бабёфу только хорошее, он порывает с Либорелем, с Доше, с Лефевром дю Преем… Из-за своего прямого конфликта с Дюбуа де Фоссе, который поддерживал и содействовал ему в его академической карьере, не расходится ли он также с частью литературной и учёной элиты своего города? Не отдаляет ли его также сделанный им выбор от епископа де Конзье, доверившего ему свою должность в аррасской епископской зале, и от губернатора де Гина, которого он приветствовал в академии как "губернатора-гражданина" в прошлом январе?
Робеспьер понимает борьбу за права народа как опасное для себя предприятие, как акт добродетели (общественной), который нужно исполнить, не тревожась о последствиях: "Когда с берегов разгневанной реки, - пишет он, - чувствительный и смелый человек видит слабое существо, погибающее в волнах, разве он медлит броситься в воду?" С 1789 г. он трагически живёт своей борьбой; речь идёт не только о риске потерять хрупкую дружбу, ненадёжное уважение, и ещё менее того, завидное социальное и профессиональное положение. Во "Врагах родины" Робеспьер впервые поднимает тему своей собственной смерти: "Меня заботит, что, основывая на своей многочисленности и на своих интригах надежду ввергнуть нас во все беды, от которых мы хотим избавиться, они уже задумывают превратить в мучеников всех защитников народа". В последнем разделе, перед самым избранием в депутаты, он описывает свою "могилу", над которой смешались бы "слёзы дружбы" и слёзы "несчастных", за которых он отдал бы свою жизнь. Преувеличение объясняется духом конца XVIII века, с его обострённой чувствительностью; оно объясняется также сильной приверженностью к античной добродетели, которая обосновывала общественную деятельность отречением от себя, посвящением общим интересам. Далее, примем во внимание напряжение и экзальтацию, с которыми Робеспьер вспоминает о весне 1789 г.; он всецело уходит в Революцию. Среди депутатов, которые отправляются в Версаль, очень немногие таким образом представляют свою миссию.
Начинается новый этап его жизни. Робеспьер это знает; он творит одну из "этих неповторимых революций, которые создают эпоху в истории Империй, и которые решают их судьбу". В конце апреля он собирается отправиться в Версаль, продолжить иным образом борьбу, начатую в Аррасе. При этом глашатай "народа" не забыл о защитнике "несчастных", каким он был ранее. В своём жалком багаже, если стоит верить в этом Пруаяру, он увозит с собой мантию адвоката и "множество экземпляров своих напечатанных записок". В его духе, политическая борьба продолжает борьбу академическую и юридическую.
Глава 8
Бастилии больше нет
Летом 1789 г., когда Бастилия не была больше ничем иным, как мёртвым зданием, которое разрушают камень за камнем, символом побеждённого "деспотизма", Робеспьеру тридцать один год.
Прошло около трёх месяцев, с тех пор как он покинул Аррас. За это время он столько пережил…
23 июля он подробно описывает своему другу Бюиссару события, произошедшие в Версале и в Париже в течение этого поразительного начала лета. Как это далеко от шутливого тона его письма из Карвена в 1783 году! Робеспьер стал серьёзным. Но он хочет сохранить веру в короля, в депутатов и особенно в народ, тот самый "народ", который захватил Бастилию (14 июля).