Положение у меня было не из приятных. Я, как загнанный зверь, сидел в своём логове, не смея выглянуть наружу. Мне хотелось плюнуть на всё и уйти, пусть даже меня караулят десять Громил, но ведь не уйдёшь, не узнав, что происходит. Я всё-таки видел убитого мистера Чарльза, так что мог что-нибудь прояснить в случае, если он не обнаружится. Исчезновение его тела из подвала, где однажды нашли мёртвого мальчика, которого считали убежавшим и потерявшимся, почему-то связывало для меня две трагедии, давнюю и вчерашнюю, в одно целое. Мистер Чарльз пропал бы без всяких следов, если бы я его случайно не увидел. Бертрам тоже до сих пор лежал бы в подвале, если бы мистер Вениамин случайно не заглянул туда в поисках инструмента. Короче, голова у меня кружилась от бессилия что-либо понять. Мне было горько от сознания, что я всеми презираем, досадно, что я сам поддерживал и раздувал нелестную славу о себе, а на книгу о Робин Гуде, которая прежде поддерживала во мне мужество, а теперь напоминала о человеке, который мне её подарил, я старался не смотреть, чтобы не растравлять душу ещё больше.
В дверь тихо постучали, точнее, поскреблись.
— Робин, — позвала шёпотом Энн.
Мне было не до её нравоучений, но я ей открыл.
Девочка была очень бледна, подавлена и даже испугана.
— Ты вчера наврал или сказал правду? — напрямик спросила она.
— Правду.
— Ты видел дядю Чарльза?
— Видел.
— В подвале?
— Да.
— И он был…
— Он был мёртв, Энн. А когда я привёл туда мистера Эдварда и отца Уинкла, тела уже не было. И попоны, под которой он лежал, тоже не было.
В её глазах разгорались горе, страх и отчаяние. Меня поразила сила этого отчаяния.
— Поклянись, что ты говоришь правду, — потребовала она.
— Клянусь.
Она беззвучно заплакала и ушла.
Сколько времени я в одиночестве и неизвестности метался по комнате, не знаю. Моё томительное ожидание прервала Фанни.
— Робин… Ох, Робин!
И она зарыдала.
У меня неприятно засосало под ложечкой.
— Молодой хозяин… Его нашли. Мистер Вениамин нашёл… в саду. Что всё что значит, Робин? Ведь он убит! Полиция определила, что его ударили чем-то тяжёлым сзади. Ещё вчера утром или днём. Думают, что это сделал грабитель, который охотится за тобой. Но как же он мог затащить тело в подвал, а потом вытащить его оттуда?
— А что об этом думают остальные? — спросил я.
— Считают, что твоя злая шутка совпала с убийством, а мысль поиздеваться над ними к тебе пришла после разговора с леди Кэтрин, которая почувствовала смерть сына. Как ты думаешь, может, мистера Чарльза всё-таки убил грабитель?
— Нет, он не убийца. Он мой враг, он негодяй и преступник, и я желаю ему смерти, но он не будет убивать незнакомого ему человека. Это сделал кто-то ещё.
— С тобой очень хочет поговорить отец Уинкл, но не может отойти от леди Кэтрин.
— Чему ему от меня понадобилось?
Фанни покачала головой.
— Нехорошо так говорить, мальчик. Он просто хочет с тобой побеседовать. Ты ему расскажешь то, что рассказал мне, а уж он-то скорее убедит мистера Эдварда в твоей правоте, чем я.
Мне всегда было неуютно в присутствии священника, но я был согласен, что его помощью пренебрегать нельзя.
— Ладно, пусть говорит. А мистер Эдвард тоже считает, что я наврал про подвал?
— Да, Робин, — печально подтвердила Фанни. — Он в этом был убеждён вчера, а после того, как нашли молодого хозяина, уверился ещё больше. Он так и сказал, что мальчик может радоваться, что его шутка удалась. А уж как он это сказал! Ещё он добавил, что по твоей милости следствие запутано и вместо того, чтобы захватить и судить истинного убийцу, подозрение ложится на всех нас, бывших в это время в доме. А мистер Белл рад, что отправил сына в путешествие, но очень боится за дочь, ведь преступник может притаиться где-нибудь поблизости или даже пробраться в дом. Он тебя не клянёт, как большинство, за злую шутку, но говорит, что чем скорее мы с тобой расстанемся, тем будет лучше. Мистер Вениамин предположил хуже всех. Вчера мистеру Брауну пришлось долго-долго с ним сидеть, потому что на него нахлынули тяжёлые воспоминания, и он всё не мог успокоиться, а сегодня он, как только нашёл тело, стал совсем мрачен и даже заподозрил… Не знаю даже, надо ли тебе об этом говорить…
— Надо, — решительно сказал я.
— Он предположил, не был ли ты с тем грабителем в сговоре и не хотел ли ты помочь ему обчистить дом, потому что очень уж ты старался обследовать, каким путём можно в него пробраться, а когда был убит мистер Чарльз, ты, чтобы отвести от своего дружка беду, выдумал про подвал.
— Дурак он, этот ваш мистер Вениамин.
— Нельзя так говорить, Робин. Бедный старик очень несчастен и иногда может сказать что-нибудь, не подумав.
— Энн знает про мистера Чарльза?
— Пока нет, и мистер Белл просил её не тревожить, потому что бедная девочка, узнав о твоей шутке, не может опомниться от ужаса. Она даже ходила к мистеру Эдварду, чтобы тот ещё раз рассказал про этот случай. Хозяину пришлось её убеждать в том, что ничего страшного не произошло. Я сама видела, как бедная девочка выходила от него и плакала. Я пыталась её утешить, но она сказала, что всё в порядке. Не представляю, что с ней будет, когда она узнает. Она такая нежная, маленькая.
Я припомнил, как Энн заплакала, когда я поклялся, что сказал правду, и пожалел её. Она мне поверила, её горе было глубоким, и, пожалуй, она была готова узнать истину. Неужели мистер Эдвард сумел убедить её в моей лживости? Мне было горько и от его перемены ко мне, и от потери доверия странной девочки.
— Что думает обо всём этом отец Уинкл? — спросил я.
— Не знаю. Его известили, и он должен потихоньку подготовить леди Кэтрин к тяжёлой утрате, но он не высказал никакого мнения на этот счёт. Мне кажется, что он постарается выбрать время, чтобы с тобой поговорить, но не знаю, когда. В доме всё перевёрнуто вверх дном. Женщины плачут. Мужчины мечтают, чтобы поскорее свершилось правосудие над убийцей… Всё очень плохо, Робин.
Я и сам это понимал. Несмотря на предательство мистера Чарльза, мне было его очень жаль, больно было и от всеобщей ненависти, словно я был в чём-то виноват, а особенно мучительно — от неприязни мистера Эдварда. Теперь я с радостью предвкушал, что отец Уинкл, которого я прежде недолюбливал, поговорит со мной. Может, он хоть чем-то поможет в создавшейся обстановке.
И я ждал его. Целый день ждал, не выходя из своей комнаты, а он так и не пришёл. Наконец, я так устал от одиночества и неразрешимости загадки появления и исчезновения тела убитого мистера Чарльза, что решил предпринять кое-какие свои шаги по расследованию этого дела. Приблизилось время моих обычных похождений, и я вышел из комнаты, несмотря на подозрение, что после всего случившегося едва ли кто-то спит. Я хотел пробраться в подвал и тщательно его обследовать. Я надеялся найти какой-нибудь знак, указывающий на то, что я говорил правду: клочок одежды, оторванную пуговицу, каплю крови. Кто бы видел, как тихо и осторожно я спустился вниз и прошёл мимо гудящей от голосов кухни! К своей досаде, я не нашёл способа проникнуть в подвал. Я обошёл весь дом снаружи, под недоумённым взглядом Рваного обследовал каждую щёлку, но всё было тщетно, и я вернулся. Прошмыгнуть мимо кухни так же удачно, как в первый раз, мне не удалось, и по наступившему молчанию я понял, что меня заметили, но я решил не обращать на это внимания. Что плохого я сделал на этот раз? Разве нельзя выйти и поздороваться с Рваным? Хуже было то, что я не добился своего. Но было и кое-какое достижение: не знаю, хорошо это или плохо, но я узнал, что в доме поселился полицейский, правда, по выражению миссис Джонсон, какой-то завалященький, поскольку он до сих пор не арестовал меня. Мне было любопытно взглянуть на представителя самой ненавистной в моём мире части населения, и я тихо прошёл по всему второму этажу и, не найдя даже намёка на проживание здесь полицейского, поднялся на третий этаж.
Вот уж странно поворачиваются события! У меня и мысли не было о том, чтобы вновь карабкаться по карнизам, однако пришлось. Я только-только заглянул в комнату мистера Эдварда и, никого там не найдя, хотел идти дальше, но услышал какой-то шум, юркнул внутрь, а оттуда через открытое окно перебрался на карниз. Очутиться там было не так уж приятно, но гораздо хуже оказалась бы встреча с хозяином комнаты. Я услышал, что дверь отворилась, и стал искать путь для отступления, чтобы, если мистер Эдвард выглянет из окна, он меня не увидел. А куда мне было лезть, если и направо и налево были окна в жилые комнаты? Я попробовал спуститься на второй этаж и, к моему величайшему удивлению, мне удалось это с неожиданной лёгкостью. Я нащупал очень удобный уступ, с него медленно перебрался на другой, на третий и очутился у окон в запретные комнаты. Разве я мог предположить, что окажусь здесь по чистой случайности? Но удивительнее всего, что я не испытал никакого удовлетворения, когда моё давнее стремление осуществилось. Я даже не успел осознать того странного факта, что одно из запретных окон оказалось открытым, потому что, не успел я приблизиться к нему вплотную, кто-то сильно и больно толкнул меня в грудь, и я полетел вниз. Когда я опомнился и обнаружил, что лежу на свежевскопанной грядке, окно было уже закрыто и ничто не выдавало, что кто-то за ним прятался.