Что сказать, фамильяр матереет прямо на глазах. Ещё с утра он, как обычно, гонялся за крупными бабочками, жуками и стрекозами. Гонялся скорее для того, чтобы форму не потерять, чем опыт набрать, — маловата летающая мелкотня для него стала. А как я первое дерево пилить принялся, с нижних веток стайка птенцов-слётков порскнула. Но далеко не улетели, слабые ещё, в траву попрятались. Тут Блуд на них охоту и устроил. Чередуя касты ядовитого дыхания и ультразвукового удара по кулдауну. Причём как-то сам сообразил их применять. Птенцы — не свино-черти, сносились на раз. Что вдохновляло дракончика на новые и новые поиски очередной жертвы. Но хоп — мана закончилась. Блуд в буквальном смысле свесил голову. Отнёс его на крыльцо, попросив Глюка накормить нерадивого фамильяра свеженайденными яйцами. А через полчаса повелитель воздуха снова гонялся за пичугами.
Ну, всё дерево упало, сучья поломала, пора команду «Ух» вызывать. Подхватив пилу и топор, вышел из-за деревьев на край поляны и призывно махнул рукой в сторону крыльца. Стоящий на посту Глюк, взмахом же руки подтвердил: сигнал увидел и принял. В ту же минуту приткнувшаяся в дальнем конце полянки избушка чуть приподнялась и неспешно полетела в мою сторону.
Через несколько секунд избушка зависла почти вплотную к поваленному дереву, стараясь выбрать место стоянки так, чтобы дерево максимально попадало в периметр подконтрольной Сердцу замка земли. Как только старший пилот Глюк выбрал наилучшую позицию и опустил избушку на землю, с крыльца тут же сошла, как я её шутя прозвал, команда «Ух»: хомо-суслик Фома, в лапах которого уже появился исходящий дымком призрачный топор, мажордом Глюк — главный переносчик срубленных веток и распиленных поленьев и новый житель нашей избушки, — оружейник, и по совместительству новый тренер ближнего боя, оборотень, а точнее, волколак Акела. Выглядел он, как самый настоящий Акела: полностью седой, аристократического вида волк, зачем-то вставший на задние лапы и напяливший непомерно широкие кожаные штаны жёлто-бурого цвета со специальным отверстием под куцый, явно обрубленный когда-то хвост. Ему-то я и отдал топор с пилой.
А сам взбежал по ступенькам и шмыгнул в блаженную прохладу, даримую заботливым Сердцем замка. И замер на несколько секунд, — как же здесь хорошо! И в который раз осмотрел ещё не ставшие привычными глазу изменения во внутренней планировке избушки.
Во-первых, слева от двери в мою спальню появилась ещё одна дверь, ведущая в личный будуар Клык. Именно будуар — по-другому эту комнату назвать язык не поворачивается. И у меня появилось множество вопросов к мажордому, которые я задам с особым пристрастием. С особым, да. Но позже.
Во-вторых, в дальнем углу фойе, как раз почти там, где раньше был отгороженный для фурри угол, появилась ещё одна дверь, ведущая в оружейку — вотчину Акелы.
Само фойе вроде бы удлинилось на три-четыре метра. Почему вроде бы? Потому что с наружи избушка осталась тех же размеров. В общем, магия какая-то, пространственная, причём. Ладно, разберёмся потом.
Я направился на кухню и снова замер в дверях: стоя у печи, фурри, одетая в рубашку, что-то скидывала с разделочной доски на шкварчащую сковороду. И была так этим увлечена, что не сразу заметила моё присутствие. А ещё полульвица заметно изменилась, — будто светилась изнутри, счастливо улыбаясь. Много ли для счастья женщине надо?
Шагнув через порог, открыл крышку ларя. И только тогда Клык меня заметила.
— Мой господин, вы что-то хотите? — улыбка просто искрилась на её светящемся лице, а мурлыкающий тон звучал без всякой двусмысленности.
— Просто выпить холодного отвара, — пояснил, доставая из ларя кувшин.
'Регенерация маны ускорилась на 2%
в течение последующих пятнадцати минут'.
Я свернул системное сообщение. Фома наконец-таки выполнил своё обещание. С утра, когда мажордом, традиционно готовил отвар из сушёных ягод, садовник принёс несколько травинок, которые надо было измельчить специальным костяным ножом и бросить в кувшин, только что залитый кипятком, настаивать не менее получаса.
Что сказать? Для начала неплохо, а временами может быть даже полезно. Чуть-чуть, но полезно. Фома же, видя мою скептическую оценку как его, так и наших трудозатрат, заверил, что это только начало.
— К тому же, — перевёл Глюк щёлканье садовника, — без побочек и ограничений, пей хоть через каждые пятнадцать минут. А через какое-то время должно и естественное ускорение регенерации маны произойти.
Правда, хомо-суслик не уточнил через какое. Ну, да ладно, на один кувшин три травинки надо, в сутки их Фома может выдавать до двадцати одной штуки, это на семь двухлитровых кувшинов — хоть запейся. Рабочая доза: полстакана. Больше пить, конечно, можно, но увеличение эффекта не произойдёт. Да, не использованный за сутки излишек травы сушить можно. Правда, в этом случае рабочая доза начинается со стакана. Зато высушенные травинки можно хранить чуть ли не вечность.