— Неужели порядочности претит получать удовольствие, лежа в постели с мужем? — резко остывая, спросил Джерри. — И образцовая семья заключается в том, чтобы прятаться друг от друга за пятью слоями тряпок?
Внезапно Джерри стало искренне жаль ее. И стало на миг страшно от мысли о том, что повинуясь воспитанию и глупым представлениям о морали и добродетели, Мишель всю свою жизнь глушила в себе чувственность, заставляя сторониться физической близости.
— Малыш, нет в этом ничего постыдного, — поддавшись порыву, он метнулся к сжавшейся в комочек жене. — И неправильного тоже нет. И противного.
Отняв ее руки, он прижался губами к соленым от слез лишенным какой-либо помады или иной косметики губам, мягко проводя по ним языком.
Мишель испуганно вздохнула, приоткрыв рот, и он этим воспользовался: поцеловал глубже, ласковее, заигрывая и приглашая к ответу. И он последовал, но не совсем такой, как ожидалось. Мишель положила обе руки ему на грудь, уперлась в нее и с силой оттолкнула Джерри от себя.
— Даже не пытайся лезть ко мне со всей этой мерзостью! — крикнула она и влепила ему пощечину. — Иди к той, что научила тебя совать пальцы в задницу!
— Я-то пойду, — Джерри беспомощно отступил назад. Почему-то было до слез обидно теперь уже даже не за себя, а за Мишель, — только подумай о моих словах, хорошо? — он резко обернулся и с чувством сказал, пытаясь поймать ее взгляд: — В телесном удовольствии нет ничего постыдного или неправильного. Отпусти себя, — теперь он почти умолял, — ну хотя бы попытайся, прошу! Ради нас с тобой!
Мишель вытерла тыльными сторонами ладоней слезы и отвернулась.
— Уходи, Джерри, — сказала решительно. — Я сегодня же подаю на развод.
Джерри не стал спорить. Он взял свои вещи, снова ушел в ванную, где неспешно оделся и высушил волосы. Потом вернулся в спальню.
Мишель тихо плакала, уткнувшись лицом в пушистое покрывало. Джерри присел на краешек кровати, предпринимая последнюю попытку спасти их брак.
— Мишель… — он тихонько тронул ее за плечо, — может, не стоит рубить с плеча?
Убирайся, — услышал он в ответ. — Или я позову полицию.
Понимая, повлиять на Мишель он не сможет, Джерри со вздохом поднялся. За долгие годы службы он бесчисленное количество раз уезжал в командировки, поэтому собрать сумку было делом пяти минут. Но доведенные до автоматизма действия давались с огромным трудом, ведь в этот раз Джерри уходил из дома навсегда.
Мишель не шелохнулась, когда он, закончив паковать вещи, с силой захлопнул дверцу шкафа. Понимая, что любые попытки повлиять на нее сделают только хуже, Джерри направился к недорогой, но неплохой гостинице.
Ему с удовольствием сдали комнату, не став ни о чем расспрашивать. Портье принес Джерри поднос с ужином, чтобы тому не пришлось спускаться в переполненный бар под множество любопытных глаз. Не спрашивая, повар добавил к изрядному куску лазаньи пыльную бутылку виски и несколько порошков от головной боли. Видимо, потерпевших кораблекрушение в море семейной жизни здесь видели не впервые. Сдержанно кивнув в знак благодарности, Джерри взялся за стакан, но передумал и потянулся к кувшину томатного сока, скромно томящегося под охлаждающими чарами. Он не собирался топить горе в бутылке, потому что внезапно понял — после того, как прошла первая, самая острая боль, на него накатило абсолютное равнодушие.
Джерри съел ужин, почитал найденную в комнате книгу и лег спать. Ему не снилась Мишель, как обычно это бывало после их ссор — во сне Джерри просто чувствовал себя до головокружения свободным. Джерри и проснулся с этим ощущением свободы. Портье снова сам принес ему еду — на сей раз плотный английский завтрак с овсянкой, яичницей и жареной ветчиной, а также апельсиновым соком и кофе. Пригубив кислый, почти лишенный аромата напиток, Джерри с отвращением отставил стакан в сторону, вспомнив тот вкуснейший сок, что выжимал из разрубленных пополам плодов Доминик, так изящно и вместе с тем на удивление распутно слизывая текущие по рукам оранжевые капли.
Приказав себе не думать о Доминике, хоть этот приказ и невозможно было выполнить — воспоминания преследовали Джерри постоянно — и в ванной при взгляде на свежевыбритый лобок, и в кровати, где так неправильно пустовала половина — он быстро натянул форму и отправился на работу.
День не задался с самого утра — едва переступив порог своего кабинета, Джерри получил рапорт от главы управления правоохраны — вчера поздней ночью кто-то пытался ограбить несколько магазинов и убили сторожа в одном из них, а дежурные следователи ничего не смогли толком разузнать. Вздохнув, Джерри прошел в приемную своего единственного начальника для продолжительного и нудного разбора полетов. Вернувшись, он попал сразу в гущу событий — из-за неслаженной работы отделов провалилась так долго разрабатываемая операция по задержанию опасной преступницы, и несколько следователей угодили в больницу с тяжелыми ранениями и весьма неприятными проклятьями. Под конец дня, когда вымотанный до ужаса Джерри присел, чтобы выпить чашку чаю, дверь его кабинета отворилась без стука, и вошел Энди.
— Плохо работаешь, отец, — вместо приветствия сказал он, бросая перед Джерри утренний выпуск самого известного в стране таблоида, — или не думал, что мама способна на такое?
Джерри удивленно вскинул брови и, пробежав глазами первую полосу, едва не схватился за голову от того, что именно наболтала Мишель о причинах затеваемого ею развода.
— Она застала меня… — он сделал жест рукой, призванный пояснить Эндиу всю ситуацию. — Чары забвения надо было, да?
Энди ответил после паузы, тщательно подбирая слова.
— Я думаю, да. По крайней мере, я на твоем месте поступил именно так. Надеюсь, тюрьма мне не светит, ты же не сдашь сына отделу сдерживания магии? — он невесело усмехнулся, а потом будто решился: — Она бы нас с Данканом со свету сжила, — выпалил и испуганно уставился на Джерри. — Ты же понимаешь? — прошептал с надеждой. — Теперь понимаешь?
— Понимаю, — эхом ответил ему Джерри. — Мне только жаль, что я был настолько херовым отцом, что ты так и не решился мне признаться. Хотя… — он закрыл глаза, в деталях вспоминая уже такой давний разговор с Домиником. — Наверное, это правильно. Тогда бы я не понял… Ты прости меня, ладно?
И он уткнулся взглядом в газету, вчитываясь в расплывающиеся перед глазами строчки.
«…ся только гадать, сколько лет Джерри Купер водил за нос свою жену, да и всех нас вместе взятых. Не исключено, что его патологические наклонности проявились ещё в школе, ведь даже слепой бы не заметил его нездоровую тягу к…»
— Не надо, — Энди выдернул из его рук газету. — Не нужна тебе вся эта грязь. Не читай, — он скомкал газету и бросил в корзину. — Доминик-то что говорит? Ты же сейчас у него жить будешь?
— Доминик? — Джерри несколько озадаченно посмотрел на Энди. — Не знаю… Я не видел его с тех пор, как… как мы вернулись. Я пришел в в его дом, узнал, что он спит в своей спальне и ушел.
Джерри встал с кресла и отошел к окну, уставившись на скучный индустриальный пейзаж за ним.
— Я снял комнату в Парадизе, что в южной части города. И он, кстати, — помимо его желания из груди вырвался тяжелый вздох, — тоже не пытался связаться со мной… Наверное, и забыл уже.
— Или решил, что ты не хочешь его видеть, раз не попросил разбудить. Убедился, что всё в порядке, и умыл руки, — возразил Энди. — Я же говорю, он гордый. Первый никогда не придет. Не знаю, рассказывал ли он тебе… — тут он замялся, не зная, стоит ли продолжать.
— О том, что вы встречались? — догадался Джерри. — Да.
— Ага, об этом, — кивнул Энди смущенно. — Так вот из-за этой его гордости ничего и не вышло. Один слишком упрям, другой слишком горд — вот и разбежались по собственной дурости.