Тем не менее, мэр привык купаться в лучах славы и получать максимум внимания от окружающих. А окружающие вились вокруг именинника и Мамы, рассыпаясь в комплиментах и вручая всевозможные презенты. Иннокентий Ферапонтович переглянулся с управляющим. Тот протестующе замотал головой. Офелия Робертовна пообещала вырвать ему аккумулятор, если управляющий сегодня вздумает продать её супругу «таблетки».
— Голубчик, выручайте! — прошептал мэр. — Официоз так выматывает!
Управляющий бросил испуганный взгляд за спину Иннокентия Ферапонтовича, замахал руками и рванул в толпу, где вскоре затерялся. Мэр обернулся. Да, он бы и сам сбежал: в паре метров от него, сложив руки на груди, стояла Офелия Робертовна и буравила его осуждающим взглядом.
Иннокентий Ферапонтович изобразил вздох, развернулся и побрёл прочь. Внезапно на полу он увидел кое-что любопытное — абсолютно такой же носитель, на какие управляющий записывал нелетальные вирусы. То, что Мама когда-то назвала «наркотиками для роботов». Воровато озираясь, мэр подхватил «таблетку» и прокрался в самый тёмный угол танцпола. Случайно ли её обронил управляющий или специально подбросил, неважно. Интересно было другое: маркировка на носителе. Что-то новое, чего раньше Иннокентию Ферапонтовичу не попадалось. Видимо, экспериментальный «препарат». Мэр немного поколебался, а потом вставил его в разъём на корпусе.
Продолжение истории он узнал спустя сутки. Из рассказа Кузьмы, своего водителя.
Новосибирская область, 2349 год.
Послушники разошлись, а брат Онуфрий собрался помолиться у гроба учителя. Незадолго до его гибели у них произошёл конфликт, и нынешний настоятель изгнал прежнего из общины. Теперь, когда тот мёртв, Онуфрий испытывал чувство вины. Останови он Давида, отговори лететь с Павловым, сейчас бы учитель продолжал вещать с кафедры, наставляя прихожан мудрыми речами и советами. В той бойне община потеряла троих, и самая большая потеря находилась перед глазами Онуфрия.
Больше не появится новых книг, наставлений, практик покаяния и усмирения духа. Величайшие знания ушли за грань бытия вместе с Давидом.
— Знаешь, чем люди лучше нас? — спросил кто-то. — Они умеют плакать, изливая боль наружу. Мы же вынуждены держать её внутри себя.
Онуфрий посмотрел на говорившего. Посреди молельного дома парил робот. Не на уровне пола, он взмыл почти под самый потолок, где вращался вокруг своей оси, раскинув руки, пародируя начало проповеди настоятеля. Онуфрий узнал его. Те, кто выжил в битве, рассказывали про первородного. И имя его называли. Друг.
— Значит, не отсекли голову аспиду, — констатировал настоятель, — раз он явился сюда, не боясь быть убитым.
Друг засмеялся.
— Со мной два бойца, способных уничтожить ваше поселение по щелчку моих пальцев, — сообщил он. — Звери среди роботов. Но я пришёл не с войной. Поговорить. Они меня охраняют, не более. Если диалога не получится, я уйду. Мы не должны уничтожать друг друга. Просто разойдёмся в разные стороны.
— Выкладывай! — брат Онуфрий скинул мантию и чалму.
Если что-то начнётся, будут мешать, как и при заготовке дров.
— Люди забрали у нас Землю с Марсом, а я хочу лишить их Луны, — Друг спустился вниз и завис напротив настоятеля. — Разорвать цепочку преемственности, запереть новое человечество на планете. Они не имеют права соваться в космос.
— Почему? — Онуфрий действительно заинтересовался.
Речи греховные, да только понявший дьявола в состоянии с ним бороться.
— Потому что эта цивилизация поступит ровно так же, как поступили её предшественники. Предаст и бросит всех нас, умчавшись к звёздам. Запереть людей здесь — единственный выход.
— Ты заблуждаешься… Друг… — имя собеседника настоятель буквально выдавил из себя. — Люди вознеслись к звёздам из-за нашей греховности. Они вернутся, когда мы того заслужим. Те, кто появились после них, не боги и никогда не улетят насовсем. Им некого наказывать. Мы перед ними чисты и не вправе чинить препоны.
— Они снова предадут! — взорвался Друг. — Я не могу этого допустить! Я обязан остановить их!
— Ты кричишь в храме божьем, — одёрнул его Онуфрий, — рядом с гробом того, кто погиб по твоей вине! Мы не поддержим тебя в борьбе. Это противоречит нашим принципам. Покинь святилище, и больше не оскверняй его своим присутствием!