Об этом догадался и робот.
— Хозяин, — сказал он у очередной развилки. — Я отвлеку их на себя. Я пойду налево, а ты поднимайся по этой лестнице.
И он показал пальцем на скобы, вделанные в стену. Их вереница уходила в узкую круглую шахту в потолке.
— Там наверняка выход из коллектора, — прибавил он.
— А как же ты?
— Ничего. Одному мне легче уйти от них, чем когда ты со мной.
— Ладно, — решился Микки, хотя у него мурашки пробегали при мысли, что ему придётся остаться в подземельях одному. — Ступай. Если удастся вырваться — встретимся на Двести Второй улице!
Двести Вторая улица находилась в районе городских трущоб, где бесхозных роботов и бродяг шаталось особенно много. Микки надеялся затеряться с Пипом среди них.
Он схватился за скобы и быстро полез вверх, а робот свернул налево. Едва кибернетик скрылся в шахте, как у развилки заметались лучи фонарей, послышался хруст щебня и зазвучали голоса:
— Этак мы никогда их не догоним, сэр!
— Они здесь, уже близко, — ответил второй голос, в котором Микки узнал голос Хэнкса. — Ещё двадцать метров — и мы поставим Слейтона лицом к стене с расставленными ногами. И его робот сделает то же самое. Ну, быстрее! Помни о премии в тысячу баксов!
Голоса приблизились, а потом удались, стихнув вдали. Свет фонарей померк.
Микки полез дальше и вскоре очутился в каком-то коридоре, который выглядел почти так же, как тот, из которого он выбрался, только луж на полу не было и больше висело кабелей и электрощитов на стенах. Он наугад двинулся направо. Где-то за стенами слышались дребезжащие звуки, словно там работали силовые установки. Дважды от коридора ответвлялись какие-то проходы с лестницами, но все они вели вниз, а Микки искал такую лестницу или коридор, которые бы вели наверх.
Достигнув ещё одной развилки, он свернул направо, потом снова направо, и остановился, услышав вдалеке шаги. Шаги показались ему слишком тяжёлыми для человека, и на Микки нахлынула радость: это наверняка Пип! Он пошёл навстречу шагам, перебираясь через завалы мусора, какие-то ящики и обломки, распугивая крыс, которые с шуршаньем метались у него под ногами. И вдруг остановился. Ему показалось, что у стены лежит человеческий труп. Решив, что ему привиделось в темноте, он включил фонарик. Слабый луч на миг ослепил его отвыкшие от света глаза. Лишь освоившись со светом, он убедился, что это действительно труп. Мертвец представлял собой ужасное зрелище. Судя по его рваной одежде, он был при жизни бродягой. Не приходилось сомневаться, что он был убит, причём самым изуверским способом: с него был снят скальп. Вместе со скальпом была вырезана кожа лица. Неизвестный живодёр срезал с черепа губы, нос, брови, щёки, уши. Была содрана даже кожа с шеи и верхней части груди.
Микки вдруг подумал, что робот, на звук шагов которого он спешил, мог и не быть Пипом…
"А вдруг это масочник?" — мелькнула страшная мысль, и ему сразу вспомнилось всё, что он читал об этих роботах, бродящих по коллекторам в поисках жертв.
Неизвестный программист, видимо какой-то безумец, ввёл в их сознание программу, по которой они должны были сделать себе маску непременно из человеческой кожи. Сколько таких истуканов бродило по подземельям Гелиополиса — не знал никто. Полиция иногда отлавливала их, но они появлялись снова и снова, нападая на всякого, кто им попадался.
Шаги приближались. Облившись ледяным потом, Микки подумал, что шаги, пожалуй, тяжеловаты для Пипа. Он выключил фонарь и заторопился назад, но глаза его успели отвыкнуть от темноты, и он какое-то время шёл как слепой, держась рукой за стены и ощупывая ногами пол перед собой. Шаги незнакомого робота были уже совсем близко. Сердце Микки ёкало, сжавшись в комок. На развилке кибернетик свернул налево, надеясь, что преследователь пройдет мимо него по основному коридору, но скрипнувшая под ногой беглеца щебёнка выдала его.
Микки пятился до тех пор, пока не уткнулся спиной в холодную стену. В нём медленно нарастал ужас: он в тупике. Это было какое-то совсем небольшое помещение. Вход в него был только один, и сейчас к этому входу приблизились тяжёлые неторопливые шаги.
По жилам Микки растёкся дурманящий страх, когда неизвестный робот вошёл в комнату, где он стоял, вжимаясь в стену.
Дрожащими пальцами Микки включил фонарь. От того, что он увидел, его сердце остановилось. Голова робота была облеплена окровавленной, видимо только что снятой человеческой кожей. Несколько кривовато был прилеплен нос, губы, неестественно растянутые, растрескались, щёки висели слишком низко, кожа на лбу, вся в складках, являла собой нечто вроде лысины, над которой топорщились заляпанные кровью слипшиеся волосы. Особенно жуткое впечатление производили глаза, вернее — глазные яблоки. Одно ещё держалось в глазнице, зато второе, наполовину вытекшее, болталось на сухожилии у самой переносицы.
Благодаря этим вытянутым губам казалось, что робот улыбается.
— А вот ещё одна маска меня поджидает, — надтреснутым металлическим голосом, от которого Микки до костей пробрал ужас, пророкотало жуткое создание.
— Нет, — только и смог выдавить кибернетик. — Не надо…
— Я сделаю из тебя маску, — продолжал робот. — Я почему-то всегда недоволен своей маской. Мне кажется, что следующая обязательно будет лучше.
В его металлических пальцах был зажат скальпель. Кровь на скальпеле была совсем свежей, она ещё не успела высохнуть, как и на коже, облегающей голову робота. Приглядевшись, Микки едва не вскрикнул. Он узнал того, кому принадлежала кожа! Она принадлежала Хэнксу!
— Щёки у тебя больно худые, — скрежетал робот, поводя руками и головой — видимо, примериваясь к своей жертве. — Мне такие щёки не слишком нравятся. Мне нравятся большие головы с толстыми щеками и толстыми губами. А идеал красоты — это толстая шея.
Окровавленный скальпель зловеще бряцал в его стальных пальцах, покрытых бурыми разводами. Маска из посинелой кожи с вытекшим глазом приблизилась к кибернетику, словно изучая, с какой стороны начать, и Микки без сил сполз по стене на пол.
— Выше подбородок, приятель, — сказал робот. — Ты хоть и худой, но что-то в тебе есть. Состряпаю из тебя неплохую маску.
Он наклонился над Микки и в пояснице у него заскрипело, как обычно скрипит у очень старых, давно отработавших своё роботов. Рука со скальпелем потянулась к шее кибернетика.
— Только не дёргайся, а то испортишь вид…
Парализованный страхом Микки даже не расслышал гудения, раздавшегося в помещении. Внезапно живодёр вздрогнул так сильно, что болтавшийся глаз окончательно оторвался и свалился куда-то ему под ноги, открыв глазницу, в глубине которой помигивал красный огонёк. Рука робота замерла в воздухе.
Микки понял, в чём дело, когда раздался другой голос:
— Старик, ты мне тоже нравишься!
— Пип! — закричал кибернетик.
Он подобрал с пола упавший фонарь и посветил перед собой. Представшая картина заставила его сердце радостно забиться: за раскоряченным, мелко вибрирующим живодёром стоял Пип и прижимал его к себе, крепко держа за бока. Штырь яростно гудел, вгрызаясь в задний проход убийцы.
На отсос энергии Пипу понадобилось не больше минуты. Огни на корпусе "масочника" погасли. Пип высвободил свой штырь и отбросил в сторону обесточенного истукана, ставшего грудой металлического лома.
— Я так и знал, хозяин, что он выйдет на тебя, — сказал робот.
— Откуда ты появился? — прохрипел кибернетик, не в состоянии отдышаться
— Я видел, как он напал на копа и содрал с него скальп, — сказал Пип своим обычным невозмутимым голосом. — Тогда я почувствовал, что мне неплохо бы подзарядиться от него энергией, но тут он насторожился, огляделся по сторонам и куда-то быстро пошёл.
— Наверно, почуял меня, — сказал Микки. — В газетах пишут, что "масочники" способны издалека чуять людей.
Сердце всё ещё бешено колотилось в его груди, по лицу струйками катился пот.