Моя королева открывает глаза.
— Аната, — говорит она, лежа на спине и глядя мне в глаза. — Ты.
— Ты, — шепчу я.
Я столько раз воображал себе эту минуту — шагая по темному цеху, отбивая бесчисленные вражеские атаки на мой замок. Мне не давала покоя мысль — буду ли я бояться ее после того, что произошло? Но сейчас в моем голосе нет ни нотки сомнения. Я не боюсь. Я улыбаюсь все шире, увидев, что моя радость передается ей.
Ее лицо так надолго застыло. Ее голос так надолго умолк.
Слеза щекочет мне щеку и падает. Почувствовав это, Микико вытирает ее, не отводя от меня взгляда. Я снова замечаю, что линза ее левого глаза покрыта паутиной трещинок, а правую часть головы обезобразил кусок расплавленной кожи. Поделать с этим я ничего не могу — по крайней мере до тех пор, пока не найду подходящие материалы.
— Я скучал по тебе.
Микико молча смотрит мимо меня, на сводчатый потолок, увенчивающий тридцатиметровые стены. Возможно, она сбита с толку, ведь после начала Новой войны завод сильно изменился.
Неустанно работая, мои сэнси окружили его защитным панцирем в метр толщиной. Наружные слои — сложная композиция, созданная из разного хлама — металлолома, столбов и пластика; она образует лабиринт, который должен сбивать с толку орды маленьких ползучих демонов, что постоянно пытаются проникнуть внутрь.
Вдоль потолка идут огромные стальные балки, из-за чего конструкция напоминает грудную клетку кита. Мы установили их для того, чтобы остановить больших демонов — вроде того говорящего акумы, который погиб здесь в начале войны. Он выдал мне секрет — как оживить Микико, — но прежде едва не разрушил мой замок.
Трон, сделанный из металлолома, — не моя идея; его построили те, кто прибыл сюда. Машины вывезли за город миллионы моих соотечественников и там уничтожили. Люди слишком доверяли машинам и поэтому по своей воле шли на бойню. Но другие — те, в ком инстинкт самосохранения оказался сильнее, — пришли ко мне.
Я не мог их прогнать. Они жались друг к другу в заводском цеху, когда мои верные сэнси сражались с демонами. А после каждого боя мы все вместе работали, чтобы защитить себя от новых атак.
Разбитый бетон мы заменили на блестящий, полированный металл. Мой старый верстак превратился в трон, установленный на помосте, куда ведет лестница из двадцати двух ступенек. Старик стал императором.
Микико обращает взгляд на меня.
— Я живая.
— Да.
— Почему?
— Потому что великий демон вдохнул в тебя жизнь. Акума полагал, что после этого ты будешь принадлежать ему. Но он ошибся — хозяев у тебя нет. Я тебя освободил.
— Такэо, есть и другие — десятки тысяч таких же, как я.
— Да, машины-гуманоиды повсюду. Но меня они не интересуют. Мне нужна только ты.
— Я… помню тебя. Столько лет… Почему?
— У всех есть разум. У тебя хороший разум — и всегда был.
Микико крепко обнимает меня; гладкие пластмассовые губы скользят по моей шее. Ее руки слабы, но я чувствую, что она обнимает меня изо всех сил.
Вдруг Микико замирает.
— Такэо, нам грозит опасность.
— Как и всегда.
— Нет. Демон испугается того, что ты совершил, того, что другие тоже проснутся. Он нападет на нас немедленно.
И правда: слышен первый глухой удар по внешнему корпусу. Отпустив Микико, я смотрю вниз. В цеху — который мои люди называют «тронным залом» — собрались обеспокоенные жители. Они стоят группками по двое-трое, перешептываются и из вежливости не смотрят на помост, где находимся мы с Микико.
Мои сэнси уже заняли оборону вокруг хрупких людей. Над троном бесшумно завис мой главный воин — огромный мостовой кран. Две его могучие руки вытянуты, готовые к бою.
Враг снова напал на нас.
Я спешу к мониторам, стоящим у трона, — но на них только помехи. Акума ослепил меня, лишил возможности видеть то, что происходит снаружи. Раньше демонам это не удавалось.
Похоже, на сей раз враг не отступит. Я зашел слишком далеко; жить здесь — это одно, но подставить под удар всех роботов-гуманоидов армии демонов?.. Великий демон не будет знать покоя, пока не уничтожит меня — вместе с секретом, хранящимся в моей хрупкой черепной коробке.
Бум. Бум. Бум.
Кажется, что ритмичный звук доносится отовсюду. Демоны безостановочно бьют по нашим укреплениям. Каждый тихий удар, который мы слышим, равносилен взрыву бомбы на улице. Я усмехаюсь, вспомнив ров, который когда-то окружал мой замок. Как все изменилось с тех пор.