Пандарал тяжело произнес:
– Не думаю, что речь этой женщины была лучшим из того, что могло случиться с нами.
Диджи, почти уже одевшийся, пожал плечами.
– Кто мог предсказать это?
– Вы могли. Вы должны были узнать ее биографию, если решили увезти ее.
– Так я и узнал ее биографию, Директор. Она прожила более трех десятилетий на Солярии. Она выросла там и жила в окружении одних роботов. Людей видела только в трехмерном изображении, за исключением мужа, но и тот не часто посещал ее. Ей трудно было приспособиться, когда она приехала на Аврору, и даже там она жила в основном среди роботов. За два с лишним века она едва ли видела двадцать человек одновременно, а здесь было четыре тысячи. Я считал, что она сможет сказать лишь несколько слов, если вообще сможет. Откуда мне было знать, что она демагог.
– Вы должны были остановить ее. Вы же сидели рядом?
– Вы хотели скандала? Люди восхищалась ею. Вы были там и знаете. Если бы я заставил ее сесть, они штурмовали бы платформу. Но ведь вы и сами, Директор, не пытались остановить ее.
Пандарал откашлялся.
– Я думал об этом, но каждый раз, когда оглядывался, встречался глазами с ее роботом – ну, тем, который похож на робота.
– С Жискаром. Ну и что? Он же не мог повредить вам.
– Знаю, но он нервировал меня и каким-то образом отгонял мои намерения.
– Ладно, неважно, директор, – сказал Диджи, теперь полностью одетый, и придвинул к собеседнику поднос с завтраком. – Кофе еще горячий, берите булочку и джем. Все просто хорошо. Не думаю, что публика переполнится любовью к роботам и космонитам и испортит нашу политику. Все это даже может пойти на пользу. Если космониты услышат об этом, партия Фастальфа может усилиться. Хотя сам Фастальф умер, партия его жива, и нам нужно поддерживать ее политику умеренности.
– Я думаю о том, – сказал Пандарал, – что через пять месяцев соберется Всепоселенческий Конгресс, и я услышу множество ядовитых замечаний, намеков на умиротворение Бейли-мира и на любовь его жителей к космонитам. Скажу вам, – добавил он угрюмо, – чем меньше планеты, тем больше на ней ястребов.
– А вы им это и скажите, – посоветовал Диджи. – На публике держитесь по-государственному, а когда отведете их в сторону, посмотрите им прямо в глаза и скажите, что на Бейли-мире свобода слова, и мы намерены поддерживать ее и в дальнейшем.
Скажите им, что Бейли-мир принимает близко к сердцу интересы Земли, но если какая-нибудь планета хочет доказать большую преданность Земле тем, что объявит войну космонитам, Бейли-мир будет с интересом наблюдать за этим, но и только. Это заткнет им глотки.
– Ой, нет, – с тревогой сказал Пандарал. – Такого сорта замечание может просочиться, и будет страшная вонь.
– К сожалению, вы правы. Но ДУМАЙТЕ об этом и не позволяйте этим безмозглым горлопанам уговорить вас.
Пандарал вздохнул.
– Полагаю, что мы справимся, но прошлый вечер оборвал наши планы на высокой ноте. Вот о чем я реально жалею.
– На какой высокой ноте?
– Когда вы уехали с Авроры на Солярию, туда же отправились два аврорских корабля. Вы об этом знали?
– Нет, но предполагал что-то в этом роде, – равнодушно ответил Диджи.
– Именно по этой причине я и позаботился попасть на Солярию обходным путем.
– Одни из аврорских кораблей приземлился на Солярии в нескольких тысячах километров от вас, так что он, похоже, не собирался следить за вами, а второй остался на орбите.
– Разумно. Я бы сделал то же самое, если бы имел в своем распоряжении второй корабль.
– Приземлившийся аврорский корабль был уничтожен в считанные часы. Тот, что был на орбите, сообщил об этом и получил приказ вернуться. Торговая мониторная станция перехватила сообщение и передала нам.
– Рапорт был некодированный?
– Нет, конечно, кодированный, но этот код мы раскрыли.
Диджи задумчиво кивнул.
– Очень интересно. Полагаю, у них на борту не было никого, кто говорил бы по-соляриански.
– Ясное дело. Если никто не обнаружил, куда девались соляриане, эта женщина – единственная подходящая солярианка в Галактике.
– И ее отдали мне. Не повезло аврорцам.
– Во всяком случае, я хотел бы объявить о гибели аврорского корабля вчера вечером. Просто как факт. Без злорадства. Это, наверное, возбудило бы всех поселенцев в Галактике – в смысле, что мы вернулись, а аврорцы – нет.
– У нас была солярианка, – сказал Диджи, – а у аврорцев – нет.
– Прекрасно. Это тоже выставило бы вас и женщину в хорошем свете. Но теперь все ни к чему. После того, что сделала эта женщина, все остальное пройдет мимо, даже известие о гибели аврорского корабля.
– Не говоря уже о том, что все аплодировали любви и родственным отношениям. Было бы противоестественным через полчаса аплодировать смерти двухсот аврорских родственников.
– Полагаю, что так. Таким образом, мы получили страшный психологический удар.
Диджи нахмурился.
– Забудьте об этом, Директор. Вы всегда сможете развернуть пропаганду в более подходящий момент. Важно одно: что все это означает. Аврорский корабль был сокрушен. Это значит, что он не ожидал использования ядерного усилителя. Второму кораблю приказали возвращаться, и это может означать, что корабль не был снабжен защитой против такого оружия, а может быть, такой защиты у них вообще нет.
Из этого я заключаю, что портативный усилитель, или хотя бы полу-портативный – исключительно солярианское производство, а не космонитское. Если так, это хорошее известие для нас. Так что в данный момент не беспокойтесь о пропаганде, а сосредоточьтесь на том, чтобы выжать все возможное из этого усилителя. Желательно опередить в этом космонитов, если удастся.
Пандарал прожевал булочку и сказал:
– Наверное, вы правы, но в этом случае как мы подгоним другие известия?
– Какие? Послушайте, Директор, вы собираетесь дать мне информацию, которая мне нужна, чтобы вести разумную беседу, или намерены бросать ее частями в воздух и заставлять меня прыгать за ней?
– Не злитесь, Диджи. Не было бы смысла разговаривать с вами, если бы я не мог держаться свободно. Вы знаете, что такое Совещание Директората? Не желаете взять на себя мою работу? Вы можете ее получить, как вам известно.
– Нет, спасибо, не хочу. Я хочу только получить от вас немного новостей.
– Мы получили послание с Авроры. Актуальное. Они соизволили обратиться непосредственно к нам, а не через Землю.
– Стало быть важное послание. Чего они хотят?
– Они хотят, чтобы солярианка вернулась домой.
– Они явно знают, что наш корабль ушел с Солярии и вернулся на Бейли-мир. У них тоже есть мониторные станции и они тоже перехватывают наши рапорты.
– Наверняка, – с раздражением сказал Пандарал. – Они расшифровывают наши коды так же быстро, как и мы их коды. Никому из нас не хуже.
– Они сказали, зачем им женщина?
– Конечно, нет! Космониты не объясняют, а приказывают.
– Может, они точно знают, что она выполнила на Солярии? Поскольку никто, кроме нее, не говорит по-соляриански, может, они хотят, чтобы она очистила планету от надзирателей?
– Откуда им было знать это, Диджи? Мы объявили о ее роли только вчера вечером, а послание с Авроры было получено гораздо раньше. Но не важно, зачем она им. Вопрос в другом: что делать? Если мы не вернем ее, мы можем вызвать нежелательный кризис; если вернем, это будет выглядеть плохо для наших жителей, и Старик Бастермейн будет кричать, что мы пресмыкаемся перед космонитами.
Они переглянулись и Диджи сказал:
– Мы вернем ее. В конце концов, она космонитка и гражданка Авроры. Мы не можем держать ее против воли Авроры, иначе мы поставим под удар всех торговцев, которые заходят по делам на территорию космонитов. Но отвезу ее я, Директор, и вы не можете порицать меня. Когда я брал ее на Солярию, был уговор, что я верну ее на Аврору. Официально ничего записано не было, но я человек чести и должен сдержать обещание. И это может обернуться к нашей выгоде.