Но стоило мне погрузиться в объятия Морфея, как я оказался на кладбище, по пояс в земле. Костлявыми руками, скребя по влажной земле, я пытался выбраться из могилы. А впереди меня стоял какой-то сгорбленный старик в серой мантии и хохотал, держа в своих руках маленькую пустую склянку.
— С возвращением, господин! — склонил он голову, когда до него остался метр.
А я лишь цокнул зубами, заставив старика зайтись в ещё большем смехе.
Вскочив с кровати, я бросился в соседнюю комнату, где мирно спали мои родители. И, трясясь от страха, рассказал им о страшном сне.
Отец, отвесив подзатыльник и разозлившись, что я его разбудил, выгнал меня на улицу, а сам ушел в очередной бар, так как я, помешал ему спать.
Меня настолько задели его слова, что я, сидя в слезах обиды возле дверей дома, пожелал ему смерти.
-Твои глаза... — ошарашенно проговорил отец. — Как у него.
Бросив на меня странный взгляд, он ушёл. А мои пожелания стали пророческими. Утром его нашли в подворотне одного из притонов нижней Москвы с десятком глубоких собачьих укусов и отсечённой головой. Полиция, прибывшая на место преступления, решила, что это конфликт на почве выпитого, и расследовать причины смерти никто не стал.
С того дня стоило мне заснуть, как я вновь оказывался в могиле. Я начинал обрастать кожей и мышцами, я начинал ходить и держать вещи в руках. Стариком оказался бывший слуга живого мертвеца, который раздобыл в каких-то подвалах описание эфира мертвых. И чем дольше это продолжалось, тем меньше я боялся этих снов.
Пока Александр не совершил убийство, которое и послужило появлению страшных слухов, державших в страхе не одно королевство не один десяток лет.
Он сидел в углу одной из десятка таверн на окраине города. Эта таверна привлекала весьма специфическую клиентуру, так как располагалась в глухом переулке вдали от шума и суеты. Свет от пары свечей едва освещал обветшалый стол и грязные кружки, стоящие на нем. Заколоченные досками окна не пропускали ни одного лучика солнца. Атмосфера таверны создавала ощущение заброшенности и безысходности.
Вздрогнув от омерзения и пыли, я подался вперед, пытаясь расслышать тихий шепот своего собутыльника.
— Ну, сотник и сказал, поджигайте. Мол там этот... фе.. феве...фейр...
— Фейерверк, — постучал я по деревянному столу длинными пальцами, не отрывая взгляда от одноглазого, обросшего старика с военной выправкой.
— Да! Точно! Фей-йр-йк-ве-ик-рка, — ткнул он кривым пальцем в плечо и поднимая кружку. — Мы и подожгли. Ик.
— И замок загорелся, — мрачно произнес я, закипая от злости.
— Да, они начали стрелять из окон, поэтому, конечно, он загорелся. А то, что они там погибли... Меня это не волнует. А вы что, вспомнили об этом? Прошло уже двадцать лет, — невпопад сказал старик. Бывший десятник охраны в моем доме.
— Я владелец того замка, Казимир, — тихо засмеялся я, подвигая свечу ближе к себе. И, увидев на лице старика страх и понимание, я вонзил ему нож в висок. — Это тебе за Рыжика. — Поднявшись на ноги, я раскинул руки в стороны и, призвав эфир, бросился в толпу пьянчуг, которые сидели этой ночью в таверне. Двадцать семь человек. Двадцать семь жестоких и кровавых убийств. Первые виновные были казнены.
Открыв глаза и вскочив на ноги, я едва успел добежать до туалета, когда меня вырвало ужином.
глава 2
Утерев слезы и всхлипнув последний раз, мама отстранилась от меня.
- Жуй давай, нам ехать надо, ты представляешь какие сегодня пробки будут? - посмотрела она на меня красными глазами.
Точно. Пробки. О них я почему-то не подумал. Туда ведь ломанутся куча народа. В том числе несколько знакомых мне банд карманников-щипачей.
- Пять минут! - показал я ладонь, с растопыренными пальцами, возвращаясь на свой стул. - И буду готов.
Кивнув, мама вышла из кухни, а из ванной комнаты раздался звук бегущей воды.
Закинув в рот пару вкуснейших сладких блинов, окуная их в банку с вареньем и запивая это всё остывшим, но ещё теплым чаем, я накинул полотенце на тарелку. Вернусь и доем.
- Мам! Я на улице буду! - крикнул я, проходя небольшую комнату с ванной и туалетом, откуда доносился шум текущей воды.
***
АПЧХИ!
Ненавижу пыль!
В километре , от нашего дома, стояла угольная электростанция и территория вокруг, была ежедневно покрыта толстым слоем золы.Окрашивая район в бело-серые цвета летом и в чёрные цвета зимой.